atha kho etadeva bahutaraṁ yadidaṁ ukkūlavikūlaṁ nadīviduggaṁ khāṇukaṇṭakaṭṭhānaṁ pabbatavisamaṁ;  while the hilly terrain, inaccessible riverlands, stumps and thorns, and rugged mountains are many; 
khāṇukaṇṭakaṭṭhānaṁ → khāṇukaṇḍakadhānaṁ (bj); khāṇukaṇṭakādhānaṁ (pts1ed) 
atha kho etadeva bahutaraṁ yadidaṁ ukkūlavikūlaṁ nadīviduggaṁ khāṇukaṇṭakaṭṭhānaṁ pabbatavisamaṁ. 
while the hilly terrain, inaccessible riverlands, stumps and thorns, and rugged mountains are many; 

‘tādisī homi yādisī khujjuttarā ca upāsikā veḷukaṇḍakiyā ca nandamātā’ti.  ‘May I be like the laywomen Khujjuttarā and Veḷukaṇṭakī, Nanda’s mother!’ 
veḷukaṇḍakiyā → veḷukaṇṭakiyā (sya-all, pts1ed) 

“Sītā, bhante, hemantikā ratti, antaraṭṭhako himapātasamayo, kharā gokaṇṭakahatā bhūmi, tanuko paṇṇasantharo, viraḷāni rukkhassa pattāni, sītāni kāsāyāni vatthāni, sīto ca verambho vāto vāyati.  “The winter nights are cold, sir, and it’s the week of mid-winter, when the snow falls. Rough is the ground trampled under the cows’ hooves, and thin is the mat of leaves. The leaves are sparse on the trees, the ocher robes are cold, and cold blows the north wind. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti,  They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti;  They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

Aṭṭhikāni apagatasambandhāni disāvidisāvikkhittāni, aññena hatthaṭṭhikaṁ aññena pādaṭṭhikaṁ aññena jaṅghaṭṭhikaṁ aññena ūruṭṭhikaṁ aññena kaṭiṭṭhikaṁ aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhikaṇṭakaṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantakaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ, aṭṭhikāni setāni saṅkhavaṇṇappaṭibhāgāni aṭṭhikāni puñjakitāni terovassikāni aṭṭhikāni pūtīni cuṇṇakajātāni.  Bones rid of sinews scattered in every direction. Here a hand-bone, there a foot-bone, here a shin-bone, there a thigh-bone, here a hip-bone, there a rib-bone, here a back-bone, there an arm-bone, here a neck-bone, there a jaw-bone, here a tooth, there the skull … White bones, the color of shells … Decrepit bones, heaped in a pile … Bones rotted and crumbled to powder. 
disāvidisāvikkhittāni → disāvidisāsu vikkhittāni (bj) | kaṭiṭṭhikaṁ → kaṭaṭṭhikaṁ (bj) | phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhikaṇṭakaṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantakaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ → piṭṭhikaṇḍakaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ (si, pts1ed) | piṭṭhikaṇṭakaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ (sya-all, km) | saṅkhavaṇṇappaṭibhāgāni → saṅkhavaṇṇūpanibhāni (bj, sya-all, pts1ed) | puñjakitāni → puñjakatāni (pts1ed) 

Tatridaṁ, bhante, pūraṇena kassapena nīlābhijāti paññattā, bhikkhū kaṇṭakavuttikā ye vā panaññepi keci kammavādā kriyavādā.  The blue class of rebirth consists of mendicants whose life is thorny, and any others who teach the efficacy of deeds and action. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu paṭisaṅkhā yoniso caṇḍaṁ hatthiṁ parivajjeti, caṇḍaṁ assaṁ parivajjeti, caṇḍaṁ goṇaṁ parivajjeti, caṇḍaṁ kukkuraṁ parivajjeti, ahiṁ khāṇuṁ kaṇṭakaṭṭhānaṁ sobbhaṁ papātaṁ candanikaṁ oḷigallaṁ, yathārūpe anāsane nisinnaṁ, yathārūpe agocare carantaṁ, yathārūpe pāpake mitte bhajantaṁ viññū sabrahmacārī pāpakesu ṭhānesu okappeyyuṁ, so tañca anāsanaṁ tañca agocaraṁ te ca pāpake mitte paṭisaṅkhā yoniso parivajjeti.  Take a mendicant who, reflecting rationally, avoids a wild elephant, a wild horse, a wild ox, a wild dog, a snake, a stump, thorny ground, a pit, a cliff, a swamp, and a sewer. Reflecting rationally, they avoid sitting on inappropriate seats, walking in inappropriate neighborhoods, and mixing with bad friends—whatever sensible spiritual companions would believe to be a bad setting. 

Tena kho pana samayena veḷukaṇḍakī nandamātā upāsikā rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhāya pārāyanaṁ sarena bhāsati.  Now at that time the laywoman Veḷukaṇṭakī, Nanda’s mother, rose at the crack of dawn and recited the verses of “The Way to the Far Shore”. 
veḷukaṇḍakī → veḷukaṇṭakī (bj, sya-all, pts1ed) | pārāyanaṁ → pārāyaṇaṁ (bj) 

Kaṇṭakasutta  Сутта Шип 
Thorns 
Saddakaṇṭakā kho pana jhānā vuttā bhagavatā. 
А Благословенный называл шум шипом для джхан. 
But the Buddha has said that sound is a thorn to absorption. 
‘ime kho sambahulā abhiññātā abhiññātā licchavī bhadrehi bhadrehi yānehi parapurāya uccāsaddā mahāsaddā mahāvanaṁ ajjhogāhanti bhagavantaṁ dassanāya saddakaṇṭakā kho pana jhānā vuttā bhagavatā yannūna mayaṁ yena gosiṅgasālavanadāyo tenupasaṅkameyyāma tattha mayaṁ appasaddā appākiṇṇā phāsuṁ vihareyyāmā’ti. 
«Группа очень хорошо известных Личчхави въехала в Великий Лес... Почему бы нам не отправиться в Саловый Лес Госинги? 
 
“Sādhu sādhu, bhikkhave, yathā te mahāsāvakā sammā byākaramānā byākareyyuṁ, saddakaṇṭakā hi, bhikkhave, jhānā vuttā mayā. 
«Хорошо, хорошо, монахи! Эти великие ученики говорили правильно, когда сказали, что я называл шум шипом для джхан. 
“Good, good, mendicants! It’s just as those great disciples have so rightly explained. I have said that sound is a thorn to absorption. 
Dasayime, bhikkhave, kaṇṭakā. 
Монахи, есть эти десять шипов. 
Mendicants, there are these ten thorns. 
Pavivekārāmassa saṅgaṇikārāmatā kaṇṭako, asubhanimittānuyogaṁ anuyuttassa subhanimittānuyogo kaṇṭako, indriyesu guttadvārassa visūkadassanaṁ kaṇṭako, brahmacariyassa mātugāmūpacāro kaṇṭako, paṭhamassa jhānassa saddo kaṇṭako, dutiyassa jhānassa vitakkavicārā kaṇṭakā, tatiyassa jhānassa pīti kaṇṭako, catutthassa jhānassa assāsapassāso kaṇṭako, saññāvedayitanirodhasamāpattiyā saññā ca vedanā ca kaṇṭako rāgo kaṇṭako doso kaṇṭako moho kaṇṭako. 
(1) Наслаждение компанией является шипом для того, кто наслаждается затворничеством. (2) Стремление к привлекательным объектам является шипом для того, кто настроен на медитацию на характеристике непривлекательности. (3) Неуместное зрелище является шипом для того, кто охраняет двери органов чувств. (4) Общение с женщинами является шипом для [ведения] целомудренной жизни. (5) Шум является шипом для первой джханы. (6) Направление и удержание ума [на объекте медитации] является шипом для второй джханы. (7) Восторг является шипом для третьей джханы. (8) Вдох и выдох являются шипом для четвёртой джханы. (9) Восприятие и чувствование является шипом для достижения прекращения восприятия и чувствования. (10) Жажда – это шип, злоба – это шип, заблуждение – это шип. 
Relishing company is a thorn for someone who loves seclusion. Focusing on the beautiful feature of things is a thorn for someone pursuing the meditation on ugliness. Seeing shows is a thorn to someone restraining the senses. Lingering in the neighborhood of females is a thorn to celibacy. Sound is a thorn to the first absorption. Placing the mind and keeping it connected are a thorn to the second absorption. Rapture is a thorn to the third absorption. Breathing is a thorn to the fourth absorption. Perception and feeling are a thorn to the attainment of the cessation of perception and feeling. Greed, hate, and delusion are thorns. 
Akaṇṭakā, bhikkhave, viharatha. 
Пребывайте без шипов, монахи! 
Mendicants, live free of thorns! 
Nikkaṇṭakā, bhikkhave, viharatha. 
 
Live rid of thorns! 
Akaṇṭakanikkaṇṭakā, bhikkhave, viharatha. 
 
Mendicants, live free of thorns and rid of thorns! 
Akaṇṭakā, bhikkhave, arahanto; 
У арахантов нет шипов. 
The perfected ones live free of thorns, 
nikkaṇṭakā, bhikkhave, arahanto; 
Араханты без шипов. 
rid of thorns, 
akaṇṭakanikkaṇṭakā, bhikkhave, arahanto”ti. 
У арахантов нет шипов и [они] без шипов». 
free and rid of thorns.” 

Ākaṅkho kaṇṭako iṭṭhā,   

‘bhoto kho rañño janapado sakaṇṭako sauppīḷo, gāmaghātāpi dissanti, nigamaghātāpi dissanti, nagaraghātāpi dissanti, panthaduhanāpi dissanti.  „Страна досточтимого царя испытывает тревогу и гнет. Встречаются грабители селений, встречаются грабители торговых поселков, встречаются грабители городов, встречаются разбойники на дорогах. 
‘Sir, the king’s realm is harried and oppressed. Raiding of villages, towns, and cities has been seen, and infesting of highways. 
Bhavaṁ kho pana rājā evaṁ sakaṇṭake janapade sauppīḷe balimuddhareyya, akiccakārī assa tena bhavaṁ rājā. 
И если досточтимый царь станет повышать подати в стране, испытывающей тревогу и гнет, тем самым досточтимый царь сделает то, чего не следует делать. 
But if the king were to extract more taxes while his realm is thus harried and oppressed, he would not be doing his duty. 
Khemaṭṭhitā janapadā akaṇṭakā anuppīḷā. Manussā mudā modamānā ure putte naccentā apārutagharā maññe viharissantī’ti. 
и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, будут жить, не запирая домов“. 
When the country is secured as a sanctuary, free of being harried and oppressed, the happy people, with joy in their hearts, dancing with children at their breast, will dwell as if their houses were wide open.’ 
Khemaṭṭhitā janapadā akaṇṭakā anuppīḷā manussā mudā modamānā ure putte naccentā apārutagharā maññe vihariṁsu. 
умиротворенная страна избавилась от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов. 
 
Khemaṭṭhitā janapadā akaṇṭakā anuppīḷā manussā mudā modamānā ure putte naccentā apārutagharā maññe viharanti. 
умиротворенная страна избавилась от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов. 
Since the country is secured as a sanctuary, free of being harried and oppressed, the happy people, with joy in their hearts, dancing with children at their breast, dwell as if their houses were wide open. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti,  пользуется подстилкой с шипами, ложась на постель, где подстилка с шипами; 
They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

So tattha dukkhette dubbhūme avihatakhāṇukaṇṭake bījāni patiṭṭhāpeyya khaṇḍāni pūtīni vātātapahatāni asāradāni asukhasayitāni.  И там он бы бросил раскрошившиеся, сгнившие, попорченные ветром и зноем, несвежие, находящиеся в негодном состоянии семена в неподходящую землю, в плохую почву, не расчищенную от пней, 
And on that barren field, that barren ground, with uncleared stumps he sowed seeds that were broken, spoiled, weather-damaged, infertile, and ill kept. 
So tattha sukhette subhūme suvihatakhāṇukaṇṭake bījāni patiṭṭhapeyya akhaṇḍāni apūtīni avātātapahatāni sāradāni sukhasayitāni. 
И там он бы бросил нераскрошившиеся, несгнившие, не попорченные ветром и зноем, свежие, находящиеся в хорошем состоянии семена в подходящую землю, в хорошую почву, тщательно расчищенную от пней, 
And on that fertile field, that fertile ground, with well-cleared stumps he sowed seeds that were intact, unspoiled, not weather-damaged, fertile, and well kept. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti,  пользуется подстилкой с шипами, ложась на постель, где подстилка с шипами; 
They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

So imaṁ pathaviṁ sāgarapariyantaṁ akhilamanimittamakaṇṭakaṁ iddhaṁ phītaṁ khemaṁ sivaṁ nirabbudaṁ adaṇḍena asatthena dhammena abhivijiya ajjhāvasati.  Он занимает эту землю, ограниченную океаном, — плодородную, безопасную, умиротворенную, богатую, преуспевающую, спокойную, счастливую, свободную от недугов, — покорив ее не палкой, не мечом, [но одной лишь] добродетелью. 
After conquering this land girt by sea—free of harassment by bandits, successful and prosperous, safe, blessed, and untroubled—he reigns by principle, without rod or sword. 
So imaṁ pathaviṁ sāgarapariyantaṁ akhilamanimittamakaṇṭakaṁ iddhaṁ phītaṁ khemaṁ sivaṁ nirabbudaṁ adaṇḍena asatthena dhammena abhivijiya ajjhāvasati. 
Он занимает эту землю, ограниченную океаном, — плодородную, безопасную, умиротворенную, богатую, преуспевающую, спокойную, счастливую, свободную от недугов, — покорив ее не палкой, не мечом, [но одной лишь] добродетелью. 
After conquering this land girt by sea—free of harassment by bandits, successful and prosperous, safe, blessed, and untroubled—he reigns by principle, without rod or sword. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu paṭisaṅkhā yoniso caṇḍaṁ hatthiṁ parivajjeti, caṇḍaṁ assaṁ parivajjeti, caṇḍaṁ goṇaṁ parivajjeti, caṇḍaṁ kukkuraṁ parivajjeti, ahiṁ khāṇuṁ kaṇṭakaṭṭhānaṁ sobbhaṁ papātaṁ candanikaṁ oḷigallaṁ.  Вот монах, мудро осмысливая, избегает [встреч] с диким слоном, с дикой лошадью, с диким быком, с дикой собакой, со змеёй, с пнём, с колючками, с пропастью, с обрывом, с выгребной ямой, с канализацией. 
Take a mendicant who, reflecting rationally, avoids a wild elephant, a wild horse, a wild ox, a wild dog, a snake, a stump, thorny ground, a pit, a cliff, a swamp, and a sewer. 

Aṭṭhikāni apagatasambandhāni disā vidisā vikkhittāni, aññena hatthaṭṭhikaṁ aññena pādaṭṭhikaṁ aññena gopphakaṭṭhikaṁ aññena jaṅghaṭṭhikaṁ aññena ūruṭṭhikaṁ aññena kaṭiṭṭhikaṁ aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhiṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ.  разъединённые кости, разбросанные повсюду – там кость руки, там кость ноги, там берцовая кость, там бедренная кость, там тазовая кость, там позвоночник, там рёбра, там грудная кость, там плечевая кость, там челюсть, там зуб, там череп, 
Bones rid of sinews scattered in every direction. Here a hand-bone, there a foot-bone, here an ankle bone, there a shin-bone, here a thigh-bone, there a hip-bone, here a rib-bone, there a back-bone, here an arm-bone, there a neck-bone, here a jaw-bone, there a tooth, here the skull. … 
aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhiṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ → aññena piṭṭhikaṇṭakaṁ aññena piṭṭhikaṇṭakaṭṭhikaṁ aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena uraṭṭhikaṁ aññena bāhuṭṭhikaṁ aññena aṁsaṭṭhikaṁ (sya-all) | aññena kaṭaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhikaṇṭakaṁ (pts1ed) | aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ → aññena sīsakaṭāhaṁ (si) 

kaṇṭakāpassayikopi homi kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappemi;  Я был тем, кто использовал подстилку с шипами. Я устраивал свою постель на подстилке с шипами. 
I lay on a mat of thorns, making a mat of thorns my bed. 
Seyyathāpi nāma vaṭṭanāvaḷī; evamevassu me piṭṭhikaṇṭako unnatāvanato hoti tāyevappāhāratāya. 
Из-за того, что я ел так мало, мой позвоночник выпирал, как бусины на шнуре. 
my vertebrae stuck out like beads on a string, 
So kho ahaṁ, sāriputta, ‘udaracchaviṁ parimasissāmī’ti piṭṭhikaṇṭakaṁyeva pariggaṇhāmi, ‘piṭṭhikaṇṭakaṁ parimasissāmī’ti udaracchaviṁyeva pariggaṇhāmi, yāvassu me, sāriputta, udaracchavi piṭṭhikaṇṭakaṁ allīnā hoti tāyevappāhāratāya. 
Из-за того, что я ел так мало, кожа моего живота прилипла к позвоночнику. Если я хотел дотронуться до своей кожи живота, то касался позвоночника. Если хотел коснуться позвоночника, то касался кожи живота. 
Due to eating so little, the skin of my belly stuck to my backbone, so that when I tried to rub the skin of my belly I grabbed my backbone, and when I tried to rub my backbone I rubbed the skin of my belly. 
Seyyathāpi nāma vaṭṭanāvaḷī; evamevassu me piṭṭhikaṇṭako unnatāvanato hoti tāyevappāhāratāya. 
 
 
So kho ahaṁ, sāriputta, ‘udaracchaviṁ parimasissāmī’ti piṭṭhikaṇṭakaṁyeva pariggaṇhāmi, ‘piṭṭhikaṇṭakaṁ parimasissāmī’ti udaracchaviṁyeva pariggaṇhāmi. Yāvassu me, sāriputta, udaracchavi piṭṭhikaṇṭakaṁ allīnā hoti tāyevappāhāratāya. 
 
 

Seyyathāpi nāma vaṭṭanāvaḷī; evamevassu me piṭṭhikaṇṭako uṇṇatāvanato hoti tāyevappāhāratāya.  мой позвоночник выступал, словно ожерелье из бусин… 
my vertebrae stuck out like beads on a string, 
So kho ahaṁ, aggivessana, udaracchaviṁ parimasissāmīti piṭṭhikaṇṭakaṁyeva pariggaṇhāmi, piṭṭhikaṇṭakaṁ parimasissāmīti udaracchaviṁyeva pariggaṇhāmi, yāvassu me, aggivessana, udaracchavi piṭṭhikaṇṭakaṁ allīnā hoti tāyevappāhāratāya. 
Из-за того, что я так мало ел, кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то касался также и позвоночника, а когда я трогал позвоночник, то касался также и кожи живота. 
Due to eating so little, the skin of my belly stuck to my backbone, so that when I tried to rub the skin of my belly I grabbed my backbone, and when I tried to rub my backbone I rubbed the skin of my belly. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti, kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti,  Он тот, кто использует подстилку с шипами. Он устраивает свою постель на подстилке с шипами. 
They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti;  Он тот, кто использует подстилку с шипами. Он устраивает свою постель на подстилке с шипами. 
They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

Bhūtapubbaṁ, bhante, bhikkhū rattandhakāratimisāyaṁ piṇḍāya carantā candanikampi pavisanti, oligallepi papatanti, kaṇṭakāvāṭampi ārohanti, suttampi gāviṁ ārohanti, māṇavehipi samāgacchanti katakammehipi akatakammehipi, mātugāmopi te asaddhammena nimanteti.  Случилось так, уважаемый, что монахи, которые ходили за подаяниями в кромешной тьме ночи, вступали в выгребную яму, падали в канализацию, заходили в терновый кустарник, натыкались на спящую корову, сталкивались с хулиганами, которые уже совершили преступление, а также с теми, которые [только] планировали его, соблазнялись женщинами. 
In the past, mendicants went wandering for alms in the dark of the night. They walked into a swamp, or fell into a sewer, or collided with a thorn bush, or collided with a sleeping cow, or encountered youths escaping a crime or on their way to commit one, or were invited by a female to commit a lewd act. 
kaṇṭakāvāṭampi → kaṇṭakavaṭṭampi (bj, pts1ed); kaṇikavāṭampi (si, mr); kaṇṭakarājimpi (sya-all, km) 

Seyyathāpi nāma vaṭṭanāvaḷī; evamevassu me piṭṭhikaṇṭako uṇṇatāvanato hoti tāyevappāhāratāya.  мой позвоночник выступал, словно ожерелье из бусин… 
my vertebrae stuck out like beads on a string, 
So kho ahaṁ, rājakumāra, ‘udaracchaviṁ parimasissāmī’ti piṭṭhikaṇṭakaṁyeva pariggaṇhāmi, ‘piṭṭhikaṇṭakaṁ parimasissāmī’ti udaracchaviṁyeva pariggaṇhāmi. Yāvassu me, rājakumāra, udaracchavi piṭṭhikaṇṭakaṁ allīnā hoti tāyevappāhāratāya. 
Из-за того, что я так мало ел, кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то касался также и позвоночника, а когда я трогал позвоночник, то касался также и кожи живота. 
Due to eating so little, the skin of my belly stuck to my backbone, so that when I tried to rub the skin of my belly I grabbed my backbone, and when I tried to rub my backbone I rubbed the skin of my belly. 

kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti;  Он тот, кто использует подстилку с шипами. Он устраивает свою постель на подстилке с шипами. 
They lie on a mat of thorns, making a mat of thorns their bed. 

seyyathāpi nāma vaṭṭanāvaḷī; evamevassu me piṭṭhikaṇṭako uṇṇatāvanato hoti tāyevappāhāratāya.  мой позвоночник выступал, словно ожерелье из бусин… 
my vertebrae stuck out like beads on a string, 
So kho ahaṁ, bhāradvāja, ‘udaracchaviṁ parimasissāmī’ti piṭṭhikaṇṭakaṁyeva pariggaṇhāmi, ‘piṭṭhikaṇṭakaṁ parimasissāmī’ti udaracchaviṁyeva pariggaṇhāmi; yāvassu me, bhāradvāja, udaracchavi piṭṭhikaṇṭakaṁ allīnā hoti tāyevappāhāratāya. 
Из-за того, что я так мало ел, кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то касался также и позвоночника, а когда я трогал позвоночник, то касался также и кожи живота. 
Due to eating so little, the skin of my belly stuck to my backbone, so that when I tried to rub the skin of my belly I grabbed my backbone, and when I tried to rub my backbone I rubbed the skin of my belly. 

aṭṭhikāni apagatasambandhāni disāvidisāvikkhittāni aññena hatthaṭṭhikaṁ aññena pādaṭṭhikaṁ aññena gopphakaṭṭhikaṁ aññena jaṅghaṭṭhikaṁ aññena ūruṭṭhikaṁ aññena kaṭiṭṭhikaṁ aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhiṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ.  разъединённые кости, разбросанные повсюду – там кость руки, там кость ноги, там берцовая кость, там бедренная кость, там тазовая кость, там позвоночник, там рёбра, там грудная кость, там плечевая кость, там челюсть, там зуб, там череп... 
Bones rid of sinews scattered in every direction. Here a hand-bone, there a foot-bone, here an ankle bone, there a shin-bone, here a thigh-bone, there a hip-bone, here a rib-bone, there a back-bone, here an arm-bone, there a neck-bone, here a jaw-bone, there a tooth, here the skull. … 
aññena phāsukaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhiṭṭhikaṁ aññena khandhaṭṭhikaṁ aññena gīvaṭṭhikaṁ aññena hanukaṭṭhikaṁ aññena dantaṭṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ → aññena piṭṭhikaṇṭhikaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ (si), aññena piṭṭhikaṇṭakaṭṭhikaṁ … aññena sīsakaṭāhaṁ (sya-all), aññena kaṭaṭṭhikaṁ aññena piṭṭhikaṇṭakaṁ aññena sīsakaṭāhaṁ (pts1ed) 

evameva kho, ānanda, bhikkhu yaṁ imissā pathaviyā ukkūlavikkūlaṁ nadīviduggaṁ khāṇukaṇṭakaṭṭhānaṁ pabbatavisamaṁ taṁ sabbaṁ amanasikaritvā pathavīsaññaṁ paṭicca manasi karoti ekattaṁ.  то точно также монах – не уделяя внимания восприятию людей, не уделяя внимания восприятию леса – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия земли. 
so too, ignoring the hilly terrain, inaccessible riverlands, stumps and thorns, and rugged mountains, they focus on the oneness dependent on the perception of earth. 

Tassa kho pana, bhikkhave, kukkulanirayassa samanantarā sahitameva mahantaṁ simbalivanaṁ uddhaṁ yojanamuggataṁ soḷasaṅgulakaṇṭakaṁ ādittaṁ sampajjalitaṁ sajotibhūtaṁ.  И сразу за Адом Горящих Углей идёт бескрайний Лес Деревьев Симбали – высотой в лигу, ощетинившийся шипами шириной в шестнадцать пальцев – горящий, пылающий, полыхающий. 
Immediately adjacent to the Hell of Burning Chaff is the vast Red Silk-Cotton Forest. It’s a league high, full of sixteen-inch thorns, burning, blazing, and glowing. 

Seyyathāpi, bhikkhave, dīghalomikā eḷakā kaṇṭakagahanaṁ paviseyya.  Suppose a fleecy sheep was to enter a briar patch. 

“Eso kho, bhikkhave, jarasiṅgālo ukkaṇḍakena nāma rogajātena phuṭṭho neva bilagato ramati, na rukkhamūlagato ramati, na ajjhokāsagato ramati;  “That old jackal has the disease called mange. He’s not happy in his den, or at the root of a tree, or out in the open. 
ukkaṇḍakena → ukkaṇṭakena (bj); ukkannakena (bj); ukkaṇṇakena (sya-all, km, pts1ed, pts2ed) 

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso bahukaṇṭakaṁ dāyaṁ paviseyya. Tassa puratopi kaṇṭako, pacchatopi kaṇṭako, uttaratopi kaṇṭako, dakkhiṇatopi kaṇṭako, heṭṭhatopi kaṇṭako, uparitopi kaṇṭako. So satova abhikkameyya, satova paṭikkameyya: ‘mā maṁ kaṇṭako’ti.  Представьте, как если бы человек вошёл в тернистый лес. Там были бы шипы впереди него, шипы позади него, шипы слева, шипы справа, шипы под ним, шипы над ним. Он бы продвигался вперёд осознанным, и возвращался бы назад осознанным, думая так: «Пусть ни один шип не уколет меня!». 
Suppose a person was to enter a thicket full of thorns. They’d have thorns in front and behind, to the left and right, below and above. So they’d go forward mindfully and come back mindfully, thinking, ‘May I not get any thorns!’ 
Evameva kho, bhikkhave, yaṁ loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, ayaṁ vuccati ariyassa vinaye kaṇṭako”ti. 
Точно также, монахи, всё в этом мире, что имеет природу приятного и болезненного, называется «шипом» в Учении Благородных. 
In the same way, whatever in the world seems nice and pleasant is called a thorn in the training of the Noble One. 

Sabhayo ceso maggo sappaṭibhayo ca sakaṇṭako ca sagahano ca ummaggo ca kummaggo ca duhitiko ca.  ‘This path is dangerous and perilous, thorny and tangled; it’s a wrong turn, a bad path, a harmful way. 
Sabhayo ceso maggo sappaṭibhayo ca sakaṇṭako ca sagahano ca ummaggo ca kummaggo ca duhitiko ca. 
‘This path is dangerous and perilous, thorny and tangled; it’s a wrong turn, a bad path, a harmful way. 

Tassa kusakaṇṭakā ceva pāde vijjheyyuṁ, sarapattāni ca gattāni vilekheyyuṁ.  The kusa thorns would pierce their feet, and the reed leaves would scratch their limbs. 
‘ayañca so āyasmā evaṅkārī evaṁsamācāro asucigāmakaṇṭako’ti. 
‘This venerable, acting like this, behaving like this, is a filthy village thorn.’ 
Taṁ kaṇṭakoti iti viditvā saṁvaro ca asaṁvaro ca veditabbo. 
Understanding that they’re a thorn, they should understand restraint and lack of restraint. 

Ekaṁ samayaṁ āyasmā ca sāriputto āyasmā ca mahāmoggallāno āyasmā ca anuruddho sākete viharanti kaṇḍakīvane.  At one time the venerables Sāriputta, Mahāmoggallāna, and Anuruddha were staying near Sāketa, in the Thorny Wood. 
kaṇḍakīvane → kaṇṭakīvane (bj, sya-all, km, pts1ed) 

Paṭhamakaṇḍakīsutta  At Thorny Wood (1st) 
Paṭhamakaṇḍakīsutta → kaṇṭakīsuttaṁ (bj); kaṇṭakī 1 (pts1ed) 
Ekaṁ samayaṁ āyasmā ca anuruddho āyasmā ca sāriputto āyasmā ca mahāmoggallāno sākete viharanti kaṇḍakīvane. 
At one time the venerables Anuruddha, Sāriputta, and Mahāmoggallāna were staying near Sāketa, in the Thorny Wood. 
kaṇḍakīvane → kaṇṭakīvane (bj, sya-all, pts1ed) 

So tvaṁ mā sobbhaṁ parivajjehi, mā papātaṁ, mā khāṇuṁ, mā kaṇḍakaṭhānaṁ, mā candaniyaṁ, mā oḷigallaṁ.  Do not avoid a pit, a cliff, a stump, thorny ground, a swamp, or a sewer. 
kaṇḍakaṭhānaṁ → kaṇḍakādhānaṁ (bj); kaṇṭakaṭṭhānaṁ (sya-all); kaṇṭakaṁ ṭhānaṁ (pts1ed); kaṇḍakaṁ ṭhānaṁ (mr) | candaniyaṁ → candanikaṁ (bj, sya-all) | oḷigallaṁ → oligallaṁ (bj)