И затем, вскоре после того как Благословенный ушёл, те странники задали страннику Сарабхе основательную словесную порку, сказав: «Точно старый шакал, который в огромном лесу мог бы подумать: «Я прорычу львиным рыком», но, всё же, вместо этого, просто лишь взвыл бы и завизжал, так и ты, друг Сарабха, заявляя в отсутствии отшельника Готамы: «Я прорычу львиным рыком», только лишь взвыл и завизжал как шакал. Друг Сарабха, точно курица, которая могла бы подумать: «Я запою как петух», но, всё же, вместо этого, просто лишь запела бы как курица, так и ты, друг Сарабха, заявляя в отсутствии отшельника Готамы: «Я спою как петух», только лишь спел как курица. Друг Сарабха, точно бык, который задумал бы глубоко промычать в пустом коровьем сарае, так и ты, друг Сарабха, думал, что можешь глубоко промычать в отсутствии отшельника Готамы». Вот как те странники задали страннику Сарабхе основательную словесную порку. 

Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, которые она бы не укрыла, не высидела, не взрастила правильным образом. Даже если бы она пожелала: «Пусть мои цыплята пробьют скорлупку остриями своих когтей и клювом и благополучно вылупятся!», то всё равно цыплята не смогут так сделать. И почему? Потому что курица не укрыла, не высидела, не взрастила свои яйца правильным образом.  Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Даже если бы она не пожелала: «Пусть мои цыплята пробьют скорлупку остриями своих когтей и клювом и благополучно вылупятся!», то всё равно цыплята смогут так сделать. И почему? Потому что курица укрыла, высидела, взрастила свои яйца правильным образом. 

Представь, брахман, курицу с восемью, десятью или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Первый из тех цыплят, который пробил бы скорлупку остриями своих когтей и клювом и благополучно вылупился, мог бы именоваться старшим или младшим?» 

Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Даже если такого желания не возникло бы в ней: «Ох, пусть мои цыплята пробьют скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупятся!»—всё равно цыплята способны пробить скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупиться. Точно также, монах, который обладает пятнадцатью факторами, включая воодушевление, способен пробиться, способен на просветление, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности». 

Если бы у курицы было бы восемь, десять, или двенадцать яиц, которые бы она правильно укрыла, правильно бы согрела, правильно бы высидела—то даже если у неё не возникло бы такого желания: «О, пусть мои цыплята пробьют скорлупу своими острыми когтями и клювами и выберутся наружу в целости и сохранности!»—всё равно есть возможность, что цыплята пробьют скорлупу своими острыми когтями и клювами и выберутся наружу в целости и сохранности. Точно также, когда ученик Благородных совершенен в нравственном поведении… высшего освобождения от ярма. 

«Хорошо, хорошо, монахи! Хорошо, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил таким образом. Крови, что вы пролили, когда вам отрубали головы по мере ваших блужданий и скитаний в круговерти перерождений в течение долгого времени, куда больше, чем воды в четырёх великих океанах. Долгое время, монахи, вы были коровами, и когда, будучи коровами, вам отрубали голову, то крови, что вы пролили этим образом в течение длительности сансары, больше, чем воды в четырёх океанах. Долгое время вы были буйволами… овцами… козами… оленями… курицами… свиньями… Долгое время вас арестовывали как воров, разбойников, прелюбодеев, и когда вас обезглавливали в качестве наказания, то крови, что вы пролили этим образом в течение длительности сансары, больше, чем воды в четырёх великих океанах. 

Представьте, монахи, курицу с восемью, десятью или двенадцатью яйцами, которые она бы не укрыла, не высидела, не взрастила правильным образом. Даже если такое желание возникло бы в ней: «Ох, пусть мои цыплята пробьют скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупятся!»—всё равно цыплята неспособны пробить скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупиться. И почему? Потому что эта курица с восемью, десятью или двенадцатью яйцами не укрыла, не высидела, не взрастила их правильным образом.  Представьте, монахи, курицу с восемью, десятью или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Даже если бы такого желания не возникло бы в ней: «Ох, пусть мои цыплята пробьют скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупятся!»—всё равно цыплята способны пробить скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупиться. И почему? Потому что эта курица с восемью, десятью или двенадцатью яйцами укрыла, высидела, взрастила их правильным образом.