Благословенный сказал: «Монахи, я не вижу ни одной другой вещи помимо ума, которая, будучи неразвитой, была бы настолько неподатливой. Неразвитый ум является неподатливым».  Благословенный сказал: «Монахи, я не вижу ни одной другой вещи помимо ума, которая, будучи развитой, была бы настолько податливой. Развитый ум является податливым». 

Благословенный сказал: «Монахи, подобно тому, как сандаловое дерево считается лучшим из деревьев в отношении уступчивости и податливости, то точно также, я не вижу ни одной другой вещи как ум, которая, будучи развитой и взращенной, была бы настолько уступчивой и податливой. Развитый и взращенный ум является уступчивым и податливым». 

Благословенный сказал: «Монахи, не может быть такого, немыслимо, чтобы два араханта, которые являются Полностью Просветлёнными Буддами, возникли бы в одно время в одной мировой системе. Нет такой возможности. Но может быть так, что один арахант, который является Полностью Просветлённым Буддой, возникнет в одной мировой системе. Есть такая возможность». 

Благословенный сказал: «Монахи, не может быть такого, немыслимо, чтобы два царя-миродержца возникли бы в одно время в одной мировой системе. Нет такой возможности. Но может быть так, что один царь-миродержец возникнет в одной мировой системе. Есть такая возможность». 

Пять качеств и сил на основе первой джханы  развивает качество веры, сопровождаемое первой джханой… 
развивает силу веры, сопровождаемую первой джханой… 

Если бы, монахи, вы бы тоже старались, решив: «Пусть останутся только кожа… человеческой силой, старанием, рвением»—то вы бы тоже вскоре реализовали для себя самостоятельно в этой самой жизни прямым знанием это непревзойдённое достижение святой жизни, ради которого представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради бездомной. И, войдя в это состояние, вы будете пребывать в нём. 

«Брахман, из-за праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире».  «И что такое сила развития? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… …в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти два вида глупцов. Какие два? Тот, кто не видит свой проступок как проступок, и тот, кто в соответствии с Дхаммой не принимает признания проступка того, кто в нём сознаётся. Таковы два вида глупцов.  Монахи, есть эти два вида мудрецов. Какие два? Тот, кто видит свой проступок как проступок, и тот, кто в соответствии с Дхаммой принимает признание проступка того, кто в нём сознаётся. Таковы два вида мудрецов». 

И кто, друзья, является личностью, опутанной внешне? Вот монах нравственен. Он пребывает, обуздывая себя Патимоккхой, обладая хорошим поведением и подобающими средствами, видя опасность в мельчайших проступках. Возложив на себя правила тренировки, он тренируется в них. Войдя в некое умиротворённое освобождение ума, он пребывает в нём. С распадом тела, после смерти, он перерождается среди некой группы дэвов. Умерев там, он является не-возвращающимся, тем, кто не вернётся в это состояние существования. Такой зовётся тем, кто опутан внешне, кто является не-возвращающимся, тем, кто не вернётся в это состояние существования.  Когда так было сказано, брахман Кандараяна поднялся со своего сиденья, закинул верхнее одеяние за плечо, припал своей головой к ногам юных монахов и сказал: «Вы, старцы, находитесь на уровне старцев. Мы юнцы, и находимся на уровне юнцов. 

«И каким образом имеет место сосуществование среди плохих, и как плохие проживают вместе? Вот мысль приходит к старшему монаху: «Старший по сроку монашества монах, или средний, или молодой, не должны поправлять меня. Я не должен поправлять старшего, среднего, молодого монаха. Если старший поправит меня, то он сделает так без сочувствия, а не с сочувствием. И тогда я скажу «Нет!» и этим побеспокою его, и даже видя свой проступок, я не приложу усилий к его исправлению. Если средний… если младший поправит меня, то он сделает так без сочувствия, а не с сочувствием. И тогда я скажу «Нет!» и этим побеспокою его, и даже видя свой проступок, я не приложу усилий к его исправлению».  И каким образом имеет место сосуществование среди хороших, и как хорошие проживают вместе? Вот мысль приходит к старшему монаху: «Старший по сроку монашества монах, или средний, или молодой, должны поправлять меня. Я должен поправлять старшего, среднего, молодого монаха. Если старший поправит меня, то он сделает так из сочувствия, а не без сочувствия. И тогда я скажу «Хорошо!» и этим не побеспокою его, и видя свой проступок, я приложу усилия к его исправлению. Если средний… если младший поправит меня, то он сделает так из сочувствия, а не без сочувствия. И тогда я скажу «Хорошо!» и этим не побеспокою его, и видя свой проступок, я приложу усилия к его исправлению». 
И к среднему по сроку монашества монаху приходит мысль… И к младшему по сроку монашества монаху приходит мысль: «Старший, или средний, или молодой, не должны поправлять меня. Я не должен поправлять старшего, среднего, молодого монаха. Если старший поправит меня, то он сделает так без сочувствия, а не с сочувствием. И тогда я скажу «Нет!» и этим побеспокою его, и даже видя свой проступок, я не приложу усилий к его исправлению. Если средний… если младший поправит меня, то он сделает так без сочувствия, а не с сочувствием. И тогда я скажу «Нет!» и этим побеспокою его, и даже видя свой проступок, я не приложу усилий к его исправлению». 

предписал покрытие травой 

Изготовитель колесниц ответил: «Колесо, работа над которым заняла шесть дней, Господин, имеет кривой обод с изъянами и дефектами; кривые спицы с изъянами и дефектами; кривую ступицу с изъянами и дефектами. Вот почему оно вращалось, пока сила движения поддерживала его, а затем задрожало и упало на землю. Но колесо, работа над которым заняла шесть месяцев без шести дней, имеет ровный обод без изъянов и дефектов; у него ровные спицы без изъянов и дефектов; у него ровная ступица без изъянов и дефектов. Вот почему оно вращалось, пока сила движения поддерживала его, а затем замерло, как если было бы прикреплено к оси». 

(3) И каким образом монах предаётся бодрствованию? Вот днём монах сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время первой стражи ночи он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время срединной стражи ночи он ложится на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанный и бдительный, предварительно сделав в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, во время последней стражи ночи, он ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Вот каким образом монах предаётся бодрствованию. 

Тем неудачен он вдвойне. 

И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал ему: «Учитель, может ли монах обрести такое состояние сосредоточения, так что (1) у него не будет сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению в отношении этого тела с его сознанием; (2) у него не будет сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению в отношении всех внешних объектов; (3) он войдёт и будет пребывать в таком освобождении ума, освобождении мудростью, посредством которых более не происходит сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению для того, кто входит и пребывает в этом?» 

«В таком случае, Сарипутта, вот как вы должны тренировать себя: «У нас не будет сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению в отношении этого тела с его сознанием; (2) не будет «сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению в отношении всех внешних объектов; (3) мы войдём и будем пребывать в таком освобождении ума, освобождении мудростью, посредством которых более не происходит сотворения «я» и сотворения «моего», а также скрытой склонности к самомнению для того, кто входит и пребывает в этом». Вот как вы должны тренировать себя. 

И мир берёт за свой авторитет он. 

«Когда твой дом в огне, 

«Вот, брахман, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Однотипный фрагмент, раскрывающийся также, как например, в АН 9.32 …четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 

…«Мастер Готама, тот, у кого есть жертвование, памятное кушанье, приготовленная еда для подношения, или же что-либо, что можно подать, должен давать этот свой дар брахманам, которые мастера тройственного знания». 

(2) И что такое, брахман, чудо чтения ума? Бывает такой человек, который посредством некоторых подсказок заявляет: «Твои мысли таковы, вот о чём ты думаешь, твой ум в таком-то и таком-то состоянии». И даже если он делает много таких заявлений, они раскрывают всё именно так, как и есть на самом деле, а не иначе.  (3) И что такое, брахман, чудо наставления? Вот некий человек наставляет других так: «Думай вот так, а не так! Уделяй этому внимание так, а не так! Отбрось это и войди и пребывай в том!» Вот что называется чудом наставления. 
«Вне сомнений, брахман, ты нахален и назойлив в своих словах, но, тем не менее, я отвечу тебе. Действительно, я владею различными видами сверхъестественных сил… достигаю даже мира Брахмы. Своим собственным умом, охватив ум… понимаю: «Судя по тому, как расположены формации ума этого человека, он прямо сейчас подумает вот эту мысль». И я наставляю других так: «Думай вот так, а не так! Уделяй этому внимание так, а не так! Отбрось это и войди и пребывай в том!» 
Далее, некий человек не заявляет о состоянии ума другого на основании подсказок, или же из-за слышания звуков людей, духов, или божеств, которые говорят о состоянии ума этого человека, но слышит звук отражённой мысли другого человека по мере того, как тот направляет и удерживает на некой идее свой ум, и тогда заявляет: «Твои мысли таковы, вот о чём ты думаешь, твой ум в таком-то и таком-то состоянии». И даже если он делает много таких заявлений, они раскрывают всё именно так, как и есть на самом деле, а не иначе. 
Далее, некий человек не заявляет о состоянии ума другого на основании подсказок, но он слышит звуки людей, духов, или божеств, которые говорят о состоянии ума этого человека, и заявляет: «Твои мысли таковы, вот о чём ты думаешь, твой ум в таком-то и таком-то состоянии». И даже если он делает много таких заявлений, они раскрывают всё именно так, как и есть на самом деле, а не иначе. 
Но, Мастер Готама, когда некий человек совершает это чудо, посредством которого он наставляет других так: «Думай вот так, а не так! Уделяй этому внимание так, а не так! Отбрось это и войди и пребывай в том!»—это чудо кажется мне наиболее превосходным и возвышенным среди этих трёх чудес. 
Удивительно и поразительно, Мастер Готама, как хорошо сказал об этом Мастер Готама! И мы считаем Мастера Готаму тем, кто может совершать эти три чуда. Ведь Мастер Готама владеет различными видами сверхъестественных сил… достигает даже мира Брахмы. Мастер Готама своим собственным умом, охватив ум… понимает: «Судя по тому, как расположены формации ума этого человека, он прямо сейчас подумает вот эту мысль». И Мастер Готама наставляет других так: «Думай вот так, а не так! Уделяй этому внимание так, а не так! Отбрось это и войди и пребывай в том!» 

Вне сомнений, Мастер Готама обретает без сложностей и проблем любые высокие и роскошные постели, какие только бывают: софу, диван, покрывало с длинным ворсом, разноцветное покрывало, белое покрывало, шерстяное покрывало с узорами в виде цветов, стёганое одеяло из хлопка-сырца, шерстяное одеяло с узорами в виде животных, шерстяное одеяло с двойными каймами, шерстяное одеяло с единственной каймой, мягкое полотно, усеянное самоцветами, полотно с шёлковыми нитями, усеянное самоцветами, накидку танцовщика, накидку слона, накидку лошади, накидку колесницы, накидку из шкуры антилопы, покрывало из шкуры оленя-кадали, постель с навесом и красными подушечками по краям».  И тогда, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, я вхожу и пребываю в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

И затем Благословенный, прорычав свой львиный три раза в парке странников, что на берегу реки Саппиники, взмыл в воздух и отбыл. 

На день Упосатхи они предписывают своим последователям следующее: «Ну же, почтенный, отложив все вещи, декламируй: «Я нигде не являюсь принадлежностью кого-либо, как и нет ничего где-либо в любом месте, которое моё». Однако, его родители знают: «Это наш сын». И он знает: «Это мои родители». Его жена и дети знают: «Это тот, кто нас содержит». И он знает: «Это моя жена и дети». Его рабы, рабочие и слуги знают: «Это наш хозяин». И он знает: «Это мои рабы, рабочие и слуги». Таким образом, в том случае, когда им следует предписывать соблюдение правдивости, Нигантхи предписывают им говорить ложь. Это, я говорю тебе, является лживой речью. Когда прошла ночь, он пользуется имуществом, которое ему не было дано. Это, я говорю тебе, является взятием того, что не было дано. Вот каким образом соблюдается Упосатха Нигантхов. Подобным образом соблюдаемая Упосатха Нигантхов не приносит большого плода и результата, как и не является неимоверно сверкающей и всепроникающей.  Покуда они живы, араханты отбрасывают спиртное и воздерживаются от спиртных напитков, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Сегодня, в течение этой ночи и дня, я также отброшу спиртное и буду воздерживаться от спиртных напитков, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Так, в этом отношении, я буду подражать арахантам и буду соблюдать Упосатху. 

(2) И каково сосредоточение ученика? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Как в АН 9.32 …четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется сосредоточением ученика. 

(2) Когда, Абхая, этот монах подобным образом совершенен в нравственности, он будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане… Как в АН 9.32 …четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.  «Господин, Нигантха Натапутта заявляет, о том, что является всезнающим и всевидящим, что имеет всеохватывающее знание и видение, говоря: «Когда я иду, стою, сплю или бодрствую, знание и видение постоянно и непрерывно присутствуют во мне». Он предписывает прекращение старых камм посредством болезненной аскезы, разрушению моста посредством не-создавания новой каммы. Так, через уничтожение каммы уничтожается страдание. Через уничтожение страдания уничтожается чувство. Через уничтожение чувства всё страдание будет изношено. Вот каким образом происходит преодоление страдания посредством этого напрямую видимого очищения за счёт изнашивания. Что Благословенный говорит об этом?» 
Он не создаёт какой-либо новой каммы, и он прекращает старую камму, соприкасаясь с ней вновь и вновь. Изнашивание каммы видимо напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно. 

Так сказал Достопочтенный Ананда. Учитель согласился. И тогда Достопочтенный Ананда, подумав: «Учитель согласился», поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. 

«Ананда, вот в некоей деревне или городе женщина или мужчина принимает прибежище в Будде, Дхамме, Сангхе. Она или он нравственный, обладает хорошим характером, воздерживается от уничтожения жизни, от взятия того, что не было дано, от лжи, от вина, спиртного, и одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. И она или он пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, пребывает, будучи преданным благотворительности, радуется дарению и разделению. В этом случае жрецы и отшельники всех сторон света возносят хвалу, говоря: «В такой-то и такой-то деревне или городе женщина или мужчина принял прибежище в Будде, Дхамме, Сангхе… радуется дарению и разделению». 

(3) Мир, который в тысячу раз больше срединной системы миров, являющейся малой системой тысячи миров во второй степени, называется великой системой миров, являющейся малой системой тысячи миров в третьей степени. Ананда, Татхагата может донести свой голос так далеко, докуда он пожелает в великой системе миров, являющейся малой системой тысячи миров в третьей степени».  «Вот, Ананда, Татхагата насыщает своим сиянием ума великую систему миров, являющуюся малой системой тысячи миров в третьей степени. Когда те существа воспринимают этот свет, то тогда Татхагата проецирует свой голос и делает так, что они слышат его звучание. Вот каким образом, Ананда, Татхагата может донести свой голос так далеко, докуда он пожелает в великой системе миров, являющейся малой системой тысячи миров в третьей степени». 
И во второй раз Достопочтенный Ананда сказал Благословенному: «Учитель, в присутствии Благословенного я слышал так… Докуда, Учитель, может Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый донести свой голос?» 
И в третий раз Достопочтенный Ананда сказал Благословенному: «Учитель, в присутствии Благословенного я слышал так… Докуда, Учитель, может Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый донести свой голос?» 
И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал ему: «Учитель, в присутствии Благословенного я слышал так, в его присутствии я выучил так: «Абхибху—ученик Благословенного Сикхи—находясь в мире брахмы донёс свой голос до всех миров в мировой системе тысячи миров». Докуда, Учитель, может Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый донести свой голос?» 
Когда так было сказано, Достопочтенный Удайи обратился к Достопочтенному Ананде: «А тебе-то что с того, друг Ананда, что твой учитель столь силён и могущественен?» 
«Но каким образом, Учитель, Татхагата может донести свой голос так далеко, докуда он пожелает в великой системе миров, являющейся малой системой тысячи миров в третьей степени?» 

(2) И что такое, монахи, тренировка в высшем уме? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Как в АН 9.32 …четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется тренировкой в высшем уме. 

(2) И что такое, монахи, тренировка в высшем уме? Вот… монах входит и пребывает в первой джхане… …четвёртой джхане… 

«Вне сомнений, Кассапа, ты совершил проступок в том, что когда я наставлял, воодушевлял, вдохновлял и радовал монахов беседой по Дхамме, связанной с правилами монашеской тренировки, ты был столь глупым, бестолковым, неумелым, что стал нетерпимым и мучался, думая: «Этот отшельник слишком строгий». Но поскольку ты увидел свой проступок как проступок и исправил его в соответствии с Дхаммой, мы прощаем тебя за это. Поскольку это является ростом в Учении Благородных—когда кто-либо видит проступок как проступок и исправляет его в соответствии с Дхаммой, предпринимая воздержание от совершения подобного в будущем. 

После, когда он отрекается от двух состояний, а именно жажды и недоброжелательности, то тогда, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, он входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

(1) Точно также, монахи, если младший по сроку монашества монах является безнравственным, обладает плохим характером, то это, я говорю вам, считается его уродством. Подобно тому, как ткань из парусины является уродливой, таков, я говорю вам, и этот человек.  (3) Когда он принимает одеяние, еду, жилище, лекарства и обеспечение для больных, это не приносит великого плода и пользы тем, кто преподносит ему эти дары. Это, я говорю вам, считается его дешевизной. Подобно тому, как ткань из парусины является дешёвой, таков, я говорю вам, и этот человек. 
Благословенный сказал: «Монахи, ткань из парусины, будучи новой, является уродливой, неудобной, дешёвой. Будучи поношенной, ткань из парусины также является уродливой, неудобной, дешёвой. Будучи обветшалой, ткань из парусины всё также является уродливой, неудобной, дешёвой. Обветшалую ткань из парусины используют для чистки горшков или выбрасывают в мусорную кучу. 
Если средний… старший по сроку монашества монах является безнравственным… …как ткань из парусины является дешёвой, таков, я говорю вам, и этот человек. 
Монахи, касийская ткань, будучи новой, является красивой, удобной, дорогой. Будучи поношенной, касийская ткань также является красивой, удобной, дорогой. Будучи обветшалой, касийская ткань всё также является красивой, удобной, дорогой. Обветшалую касийскую ткань используют для того, чтобы заворачивать в неё самоцветы, или же её хранят в ароматной шкатулке. 
Точно также, монахи, если младший по сроку монашества монах является нравственным, обладает хорошим характером, то это, я говорю вам, является его красотой. Подобно тому, как касийская ткань является красивой, таков, я говорю вам, и этот человек. 

Если он пожелает: «Пусть я, за счёт уничтожения умственных загрязнений, в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—он может познать это для себя самостоятельно, поскольку есть для этого подходящая основа».  И тогда к каким бы из высших знаний он ни направил свой ум для познания и реализации, он может познать их для себя самостоятельно, поскольку есть для этого подходящая основа. 

Если он пожелает: «Пусть я, за счёт уничтожения умственных загрязнений, в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—он может познать это для себя самостоятельно, поскольку есть для этого подходящая основа».  И тогда к каким бы из высших знаний он ни направил свой ум для познания и реализации, он может познать их для себя самостоятельно, поскольку есть для этого подходящая основа. 

И тогда Благословенный отправился в отшельническую хижину Бхаранду, сел на подготовленное для него сиденье и вымыл ноги. И тогда мысль пришла к Маханаме: «Сейчас не подходящее время для того, чтобы оставаться с Благословенным, ведь он устал. Я навещу его завтра». И тогда он поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл.  «Отправляйся, Маханама, и найди подходящий гостевой дом в Капилаваттху, где мы могли бы остаться на ночь». 

Было бы хорошо, если бы ты отбросил эти три качества и перестал уделять бы им внимание. Вместо этого направь свой ум на бессмертный элемент».  И затем, спустя какое-то время, Достопочтенный Ануруддха отбросил эти три качества и перестал уделять им внимание. Вместо этого он направил свой ум на бессмертный элемент. И затем, вскоре, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, Достопочтенный Ануруддха здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Ануруддха стал одним из арахантов. 

Настроив свой ум и слова против них». 

Сияет и могуществом и славой. 

Так сказал Брахма Сахампати. Затем он поклонился мне и, обойдя меня с правой стороны, прямо там и исчез. И затем, признав просьбу Брахмы и признав то, что было бы подобающим для меня, я чтил и уважал эту самую Дхамму, и пребывал, подчиняясь только самой Дхамме, в которую я полностью пробудился. А ныне, когда и Сангха обрела величие, я уважаю и Сангху тоже». 

Когда твой ум ничуть не взбудоражен 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда Вассакара, главный министр Магадхи, отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному: 

(4) И каким образом монах предаётся бодрствованию? Вот днём монах сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время первой стражи ночи он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время срединной стражи ночи он ложится на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанный и бдительный, предварительно сделав в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, во время последней стражи ночи, он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Вот каким образом монах предаётся бодрствованию. 

(1) И каково, монахи, развитие сосредоточения, которое ведёт к приятному пребыванию в этой самой жизни? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. С угасанием направления и удержания ума на объекте, он входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. С угасанием восторга он пребывает невозмутимым, осознанным, бдительным, и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии». С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, он входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется развитием сосредоточения, которое ведёт к приятному пребыванию в этой самой жизни. 

Когда-то в прошлом, Господин, я был провидцем по имени Рохитасса, сыном Бходжи, и обладал сверхъестественной силой, мог странствовать сквозь небеса. Я обладал такой скоростью, Господин, что мог перемещаться также быстро, как если бы лучник с мощным луком—обученный, ловкий, натренированный, опытный—мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу. Мой шаг был таким огромным, Господин, что, казалось, он покрывал всё расстояние от восточного океана до западного океана. И затем, Господин, желание возникло во мне: «Я доберусь до края мира посредством передвижения». Обладая такой скоростью и таким шагом, имея срок жизни в сотню лет, живя в течение сотни лет, я передвигался в течение ста лет, если не считать остановок на то, чтобы поесть, попить, пообедать и перекусить, помочиться и испражниться, поспать и снять усталость. И всё же, я умер по пути, так и не достигнув края мира. 

(1) И каким образом, домохозяева, труп живёт с трупом? Бывает так, что муж является тем, кто уничтожает жизнь, берёт то, что ему не было дано, пускается в неблагое сексуальное поведение, лжёт, потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Он безнравственный, с плохим характером. Он пребывает дома с умом, охваченным пятном скупости. Он оскорбляет и ругает жрецов и отшельников. И его жена также уничтожает жизнь… …оскорбляет и ругает жрецов и отшельников. Вот каким образом труп живёт с трупом.  (2) И каким образом труп живёт с женщиной-божеством? Бывает так, что муж является тем, кто уничтожает жизнь… ругает жрецов и отшельников. Но его жена воздерживается от уничтожения жизни, от взятия того, что не дано, от неблагого сексуального поведения, от лжи, от вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Она нравственная, с хорошим характером. Она пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости. Она не оскорбляет и не ругает жрецов и отшельников. Вот каким образом труп живёт с женщиной-божеством. 

«Домохозяева, если и муж и жена желают видеть друг друга не только в этой самой жизни, но также и в будущих жизнях, то они должны обладать (1) одинаковой верой, (2) одинаковой нравственностью, (3) одинаковой щедростью, (4) и одинаковой мудростью. Тогда они увидят друг друга не только в этой самой жизни, но также и в будущих жизнях». И далее он добавил: 

«Как свой же плод ведёт к погибели 

И тогда Благословенный обратился к монахам: «Быть может, монахи, вы не спрашиваете из уважения к учителю? В таком случае передайте свой вопрос другу, который спросит». Когда так было сказано, монахи ничего не ответили.  Однажды Благословенный пребывал в Кусинаре между двумя одинаковыми саловыми деревьями в саловой роще Маллов возле Упаваттаны по случаю скорого достижения своей окончательной ниббаны. Там Благословенный обратился к монахам: «Монахи!» 

(1) И каким образом, монахи, человек практикует ради своего собственного благополучия, но не ради благополучия других? Вот некий человек сам воздерживается от уничтожения жизни, но не побуждает других воздерживаться от уничтожения жизни. Он сам воздерживается от взятия того, что не было дано, но не побуждает других воздерживаться от взятия того, что не было дано. Он сам воздерживается от неблагого сексуального поведения, но не побуждает других воздерживаться от неблагого сексуального поведения. Он сам воздерживается от лжи, но не побуждает других воздерживаться от лжи. Он сам воздерживается от употребления спиртного, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности, но не побуждает других воздерживаться от них. Вот каким образом этот человек практикует ради своего собственного благополучия, но не ради благополучия других. 

(1) Вот некий человек порицает того, кто заслуживает порицания, и это его порицание является точным, правдивым, и своевременным. Но он не восхваляет того, кто заслуживает похвалы, хотя такая похвала была бы точной, правдивой, и своевременной.  (2) Другой человек восхваляет того, кто заслуживает похвалы, и эта его похвала является точной, правдивой, и своевременной. Но он не порицает того, кто заслуживает порицания, хотя такое порицание было бы точным, правдивым, и своевременным. 
(3) Ещё другой человек не порицает того, кто заслуживает порицания, хотя такое порицание было бы точным, правдивым, и своевременным. И он не восхваляет того, кто заслуживает похвалы, хотя такая похвала была бы точной, правдивой, и своевременной. 
(4) И ещё другой человек порицает того, кто заслуживает порицания, и это его порицание является точным, правдивым, и своевременным. И он также восхваляет того, кто заслуживает похвалы, и эта его похвала является точной, правдивой, и своевременной. 
«Мастер Готама, в мире существуют эти четыре типа личностей. Из этих четырёх наивысшим и самым превосходным мне кажется тот, кто порицает того, кто заслуживает порицания, и это его порицание является точным, правдивым, и своевременным. И он также восхваляет того, кто заслуживает похвалы, и эта его похвала является точной, правдивой, и своевременной. И почему? Потому что самым лучшим, Мастер Готама, является знание надлежащего момента, когда следует говорить о чём-либо в каком-либо конкретном случае. 
Мастер Готама, в мире существуют эти четыре типа личностей. Какие четыре? … Поталия перечисляет полностью описание этих четырёх типов личностей …Из этих четырёх наивысшим и самым превосходным мне кажется тот, кто не порицает того, кто заслуживает порицания, хотя такое порицание было бы точным, правдивым, и своевременным. И он не восхваляет того, кто заслуживает похвалы, хотя такая похвала была бы точной, правдивой, и своевременной. И почему? Потому что самым лучшим, Мастер Готама, является невозмутимость». 
«Поталия, в мире существуют эти четыре типа личностей. Из этих четырёх наивысшим и самым превосходным является тот, кто порицает того, кто заслуживает порицания, и это его порицание является точным, правдивым, и своевременным. И он также восхваляет того, кто заслуживает похвалы, и эта его похвала является точной, правдивой, и своевременной. И почему? Потому что самым лучшим, Поталия, является знание надлежащего момента, когда следует говорить о чём-либо в каком-либо конкретном случае». 

(1) Вот, монахи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, некий человек входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

(1) Вот, монахи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, некий человек входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

(2) Когда так было сказано: «Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, и жажду следует отбросить»—то почему так было сказано? Вот, сестра, монах слышит: «Такой-то и такой-то монах с уничтожением пятен загрязнений ума в этой самой жизни входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания». Он думает: «Когда же и я с уничтожением пятен в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания?» И спустя какое-то время, в зависимости от жажды, он отбрасывает жажду. Когда так было сказано: «Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, и жажду следует отбросить»—то вот почему так было сказано.  «Вне сомнений, сестра, ты совершила проступок—ведь столь глупо, неразумно, и неумело ты себя повела. Но поскольку ты видишь свой проступок как проступок и исправляешь его в соответствии с Дхаммой, мы прощаем тебя за это. Поскольку это является ростом в дисциплине Благородных—когда кто-либо видит проступок как проступок и исправляет его в соответствии с Дхаммой, предпринимая воздержание от совершения подобного в будущем». 
И затем Достопочтенный Ананда оделся, взял чашу и одеяние, и отправился к жилищам монахинь. Когда та монахиня увидела издали, что идёт Достопочтенный Ананда, она накрылась с головой и легла на свою кровать. Достопочтенный Ананда подошёл к этой монахине, сел на подготовленное сиденье, и сказал ей: 

(3) И что такое приятная практика с медленным прямым знанием? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане… Формулы джхан раскрываются по стандартной схеме, как, например, в АН 9.32.  (4) И что такое приятная практика с быстрым прямым знанием? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане… 

(1) И что такое, монахи, нетерпеливая практика? Вот некий человек оскорбляет того, кто оскорбляет его; бранит того, кто бранит его; спорит с тем, кто спорит с ним. Это называется нетерпеливой практикой.  (2) И что такое терпеливая практика? Вот некий человек не оскорбляет того, кто оскорбляет его; не бранит того, кто бранит его; не спорит с тем, кто спорит с ним. Это называется терпеливой практикой. 

(1) И что такое, монахи, нетерпеливая практика? Вот некий человек не может терпеть холод, жару, голод и жажду; контакты с мухами, комарами, солнцем, ветром, и змеями; грубые и оскорбительные речи; возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, мучительные, неприятные, высасывающие жизненные силы. Это называется нетерпеливой практикой.  (2) И что такое терпеливая практика? Вот некий человек терпит холод… …высасывающие жизненные силы. Это называется терпеливой практикой. 

Посредством какого из этих четырёх видов практики твой ум освободился от пятен загрязнений ума посредством не-цепляния?» 

Посредством какого из этих четырёх видов практики твой ум освободился от пятен загрязнений ума посредством не-цепляния?» 

(3) И как человек достигает ниббаны без усилия в этой самой жизни? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане… Формулы джхан раскрываются по стандартной схеме, как, например, в АН 9.32. Он пребывает, опираясь на эти пять сил ученика: силу веры… мудрости.  (4) И как человек достигает ниббаны без усилия с распадом тела? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане… Он пребывает, опираясь на эти пять сил ученика: силу веры… мудрости. 

Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот словесный волевой формирователь… внутренне возникают удовольствие и боль.  Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Либо из-за побуждения другими кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Либо осторожно кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Либо неосторожно кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот умственный волевой формирователь… внутренне возникают удовольствие и боль. 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда брахман Вассакара, главный министр Магадхи, отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. И тогда, сидя рядом, он сказал Благословенному: 

«Хорошо, хорошо, монах! Твоя сообразительность превосходна. Твоя проницательность великолепна. Твой вопрос хорош. Вот ведь о чём ты спросил: «учёный, обладающий проникающей мудростью; учёный, обладающий проникающей мудростью»—так говорят. В каком смысле кто-либо является учёным, обладающим проникающей мудростью?»  «Хорошо, хорошо, монах! Твоя сообразительность превосходна. Твоя проницательность великолепна. Твой вопрос хорош. Вот ведь о чём ты спросил: «Учитель, «мудрец с величайшей мудростью, мудрец с величайшей мудростью»—так говорят. В каком смысле кто-либо является мудрецом с величайшей мудростью?» 
«Хорошо, хорошо, монах! Твоя сообразительность превосходна. Твоя проницательность великолепна. Твой вопрос хорош. Вот ведь о чём ты спросил: «Учитель, «учёный знаток в Дхамме, учёный знаток в Дхамме»—так говорят. В каком смысле кто-либо является учёным знатоком в Дхамме?» 
«Хорошо, хорошо, монах! Твоя сообразительность превосходна. Твоя проницательность великолепна. Твой вопрос хорош. Вот ведь о чём ты спросил: «Учитель, что водит за собой мир? И что влечёт мир туда-сюда? Что же возникает такое, из-за чего мир попадает под его контроль?» 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда брахман Вассакара, главный министр Магадхи, отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. И тогда, сидя рядом, он сказал Благословенному: 

И тогда Упака Мандикапутта, восхитившись и возрадовавшись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и обошёл его с правой стороны. Затем он отправился к царю Аджатасатту Ведехипутте из Магадхи и рассказал царю обо всей своей беседе с Благословенным. 

(1) И каким образом монах достиг состояния дэва? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

(2) И что такое, Бьяггхападджи, фактор старания ради чистоты ума? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Формулы джхан раскрываются по стандартной схеме, как, например, в АН 9.32 …четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется чистотой ума.  (4) И что такое, Бьяггхападджи, фактор старания ради чистоты освобождения? Этот самый ученик Благородных, обладая этим фактором старания ради чистоты нравственного поведения… чистоты ума… чистоты воззрения, отсоединяет свой ум от вещей, которые создают привязанность, и освобождает свой ум посредством вещей, которые приносят освобождение. Таким образом он достигает правильного освобождения. Это называется чистотой освобождения. 

(1) «Как ты думаешь, Ваппа? Те пятна загрязнений ума, беспокоящие и будоражащие, которые могут возникнуть из-за телесных деяний, не происходят, когда кто-либо воздерживается от них. Он не создаёт какой-либо новой каммы и он прекращает старую камму, соприкасаясь с ней вновь и вновь. Изнашивание каммы видно напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно. Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна загрязнений ума, порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?»  (4) «Как ты думаешь, Ваппа? С угасанием невежества и появлением истинного знания те пятна загрязнений ума, беспокоящие и будоражащие, которые возникают с невежеством как условием, более не происходят. Он не создаёт какой-либо новой каммы и он прекращает старую камму, соприкасаясь с ней вновь и вновь. Изнашивание каммы видно напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно. Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна загрязнений ума, порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?» 
«Как ты думаешь, Ваппа? Те пятна загрязнений ума, беспокоящие и будоражащие, которые могут возникнуть из-за (2) словесных деяний… (3) …умственных деяний, не происходят, когда кто-либо воздерживается от них. Он не создаёт какой-либо новой каммы и он прекращает старую камму, соприкасаясь с ней вновь и вновь. Изнашивание каммы видно напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно. Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна загрязнений ума, порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?» 

(1) Маллика, вот некая женщина склонна к злости и часто впадает в раздражение. Если её хоть немного покритикуют, она выходит из себя, становится раздражительной, враждебной, упрямой. Она проявляет злость, ненависть, и горечь. Она не даёт вещей жрецам и отшельникам: еду и питьё; одежду и средства передвижения; гирлянды, мази, благовония; постели, жилища и светильники. И она завистливая, она завидует, возмущается, жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. Когда она умирает в этом состоянии существования, то, если она возвращается обратно в мир людей, то где бы она ни переродилась, она становится уродливой, неприятной взору, непривлекательной; бедной, лишённой, нуждающейся; и не имеет влияния.  (2) Другая женщина склонна к злости и часто впадает в раздражение. Если её хоть немного покритикуют, она выходит из себя, становится раздражительной, враждебной, упрямой. Она проявляет злость, ненависть, и горечь. Но она даёт вещи жрецам и отшельникам: еду и питьё; одежду и средства передвижения; гирлянды, мази, благовония; постели, жилища и светильники. И она не завистливая, она не завидует, не возмущается, не жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. Когда она умирает в этом состоянии существования, то, если она возвращается обратно в мир людей, то где бы она ни переродилась, она становится уродливой, неприятной взору, непривлекательной. Но она богата, с большим богатством и имуществом, а также влиятельна. 
(3) Ещё другая женщина не склонна к злости и не часто впадает в раздражение. Если её хоть немного покритикуют, она не выходит из себя, не становится раздражительной, враждебной, упрямой. Она не проявляет злости, ненависти, и горечи. Но она не даёт вещей жрецам и отшельникам: еду и питьё; одежду и средства передвижения; гирлянды, мази, благовония; постели, жилища и светильники. И она завистливая, она завидует, возмущается, жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. Когда она умирает в этом состоянии существования, то, если она возвращается обратно в мир людей, то где бы она ни переродилась, она становится красивой, привлекательной, изящной, обладает совершенной красотой своего облика, но при этом бедная, лишённая, нуждающаяся и не имеет влияния. 
(4) И ещё другая женщина не склонна к злости и не часто впадает в раздражение. Если её хоть немного покритикуют, она не выходит из себя, не становится раздражительной, враждебной, упрямой. Она не проявляет злости, ненависти, и горечи. И она даёт вещи жрецам и отшельникам: еду и питьё; одежду и средства передвижения; гирлянды, мази, благовония; постели, жилища и светильники. Она не завистливая, она не завидует, не возмущается, не жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. Когда она умирает в этом состоянии существования, то, если она возвращается обратно в мир людей, то где бы она ни переродилась, она становится красивой, привлекательной, изящной, обладает совершенной красотой своего облика; она богата, с большим богатством и имуществом, а также влиятельна. 
И я полагаю, что в некоей прошлой жизни я не была завистливой, то есть той, кто завидует, возмущается, жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. Вот почему сейчас я влиятельна. При этом дворе есть девушки из варн кхаттиев и брахманов, и из семей домохозяев, которым я могу приказывать. 
Отныне, Господин, я не буду склонной к злости и не буду часто впадать в раздражение. Даже если меня покритикуют, я не выйду из себя, не стану раздражённой, враждебной и упрямой. Я не буду проявлять злости, ненависти, и горечи. И я буду давать вещи жрецам и отшельникам: еду и питьё; одежду и средства передвижения; гирлянды, мази, благовония; постели, жилища и светильники. И я не буду завистливой, то есть той, кто завидует, возмущается, жалеет, когда другим достаются обретения, почитание, уважение, почёт, пиетет и поклонение. 

Когда его ум стал таким сосредоточенным—очищенным, ярким, незамутнённым, лишённым загрязнений, податливым, мягким, устойчивым и достигшим непоколебимости—он направляет его к знанию воспоминания прошлых обителей. Он вспоминает многочисленные прошлые обители—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях.  Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Он говорит истину, держится за истину, в этом он прочен, надёжен, не обманывает мир. 
Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане… Формулы джхан раскрываются по стандартной схеме, как, например, в АН 9.32 …четвёртой джхане… 

Таковы четыре вещи, которые рождены. Когда, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, то в этом случае любовь, рождённая из любви, не существует в нём; ненависть, рождённая из любви, не существует в нём; любовь, рождённая из ненависти, не существует в нём; ненависть, рождённая из ненависти, не существует в нём. 

(1) И что такое, монахи, тёмная камма с тёмным результатом? Вот некий человек задействует болезненный телесный волевой формирователь, болезненный словесный волевой формирователь, болезненный умственный волевой формирователь. Вследствие этого он перерождается в болезненном мире. Когда он перерождается в таком мире, его касаются болезненные контакты. Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. Это называется тёмной каммой с тёмным результатом.  (2) И что такое яркая камма с ярким результатом? Вот некий человек задействует не-болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь. Вследствие этого он перерождается в не-болезненном мире. Когда он перерождается в таком мире, его касаются не-болезненные контакты. Когда его касаются не-болезненные контакты, он испытывает не-болезненные чувства, всецело приятные, как в случае с дэвами сверкающего великолепия. Это называется яркой каммой с ярким результатом. 
(3) И что такое тёмная-и-яркая камма с тёмным-и-ярким результатом? Вот некий человек задействует и болезненный, и не-болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь. Вследствие этого он перерождается в мире, который и болезненный и не-болезненный. Когда он перерождается в таком мире, его касаются и болезненные и не-болезненные контакты. Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. Это называется тёмной-и-яркой каммой с тёмным-и-ярким результатом. 

(1) И что такое тёмная камма с тёмным результатом? Вот некий человек уничтожает жизнь, берёт то, что не дано, пускается в неблагое сексуальное поведение, лжёт, употребляет спиртное, вино, одурманивающие вещества, что являются основой для беспечности. Это называется тёмной каммой с тёмным результатом. 

(4) И что такое поза Татхагаты? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, Татхагата входит и пребывает в первой джхане… Формула 1–4 джхан раскрывается как в АН 9.32 …С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, он входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется позой Татхагаты. 

И тогда Достопочтенный Малункьяпутта, наставленный Благословенным таким образом, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. 

(1) Они не ищут утерянное. (2) Они не чинят старое. (3) Они чрезмерны в еде и питье. (4) Они назначают своей главой безнравственного мужчину или женщину. 

Представьте, как если бы младенец, невежественный, лежащий на спине, засунул бы себе в рот палку или камень из-за беспечности его няньки. Его нянька тут же бросилась бы к нему и попыталась вытащить это. Если бы она не смогла вытащить это, она бы ухватила голову малыша своей левой рукой и, согнув палец своей правой руки, она бы вытащила это, даже если ей пришлось бы сделать так, что у него пошла кровь. И почему? Для малыша это было бы до некоторой степени болезненным, я не отрицаю этого, но няньке пришлось бы сделать так ради его благополучия, из сострадания к нему. Однако, когда малыш бы вырос и понимал бы что к чему, нянька не волновалась бы о нём, думая так: «Малыш может сам за собой присмотреть. Он не будет беспечным». 

сутта идентична предыдущей АН 5.8, но в первой части вместо “монах” здесь везде идёт “непочтительный и неуважительный монах”, а во второй—“почтительный и уважительный монах”. 

(4) И что такое сила сосредоточения? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий… ученик Благородных входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется силой сосредоточения. 

сутты аналогичны предыдущей АН 5.18, но здесь, в первой сутте, монах не совершенен сам и не побуждает других (практикуя ни ради своего блага, ни ради блага других), а во второй, напротив, совершенен и побуждает, т.е. практикует и ради своего блага и ради блага других. 

Если он пожелает: «Пусть за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений в этой самой жизни я войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—он способен реализовать это, ведь есть для этого подходящее основание». 

(1) Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, что возникли из-за этой отстранённости.  Если он пожелает: «Пусть за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, в этой самой жизни я войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—он способен реализовать это, ведь есть для этого подходящее основание». 

«Пусть не буду я связан со славой, Нагита, и слава пусть не будет связана со мной. Тот, кто не может обрести по желанию, без сложностей и проблем, удовольствие отречения, удовольствие уединения, блаженство покоя, блаженство просветления, которые я сам обретаю без сложностей и проблем—мог бы принять это низменное удовольствие, это апатичное удовольствие, это удовольствие обретений, славы и похвалы. 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда принцесса Чунди в сопровождении пяти сотен колесниц и пяти сотен придворных дам отправилась к Благословенному, поклонилась ему, и села рядом. Затем принцесса Чунди сказала Благословенному: 

Благословенный молча согласился. И когда Уггаха понял, что Благословенный согласился, он поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и, обойдя его с правой стороны, ушёл. 

Ведь этим исполняет долг свой благотворный. 

Которому ты дар свой предложишь без заминки, 

Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда царь Пасенади Косальский отправился к Благословенному, поклонился ему, и сел рядом. И тогда некий человек подошёл к царю Пасенади и прошептал ему на ухо: «Ваше Величество, царица Маллика только что скончалась». Когда так было сказано, царь впал в уныние и печаль, и сидел там с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый и безмолвный. 

И затем казначей Пийяка поднялся со своего сиденья, поклонился Достопочтенному Нараде, и, обойдя его с правой стороны, отправился к царю Мунде. Он сказал царю: «Ваше Величество, Достопочтенный Нарада дал своё согласие. Вы можете отправляться, когда того пожелаете». 

Монахи, когда она идёт, женщина овладевает умом мужчины. Когда она стоит… сидит… лежит… смеётся… говорит… поёт… несёт что-либо, женщина овладевает умом мужчины. Даже будучи раздутой женщина овладевает умом мужчины. Даже будучи мёртвой женщина овладевает умом мужчины. Монахи, если кто-либо мог бы сказать о чём-либо правдиво: «Это всецело ловушка Мары», то он мог бы так сказать в точности о женщине». И далее он добавил:  Тот окунулся с головой в сансару, время, 

И затем, получив такое наставление от Благословенного, тот монах поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

«Маханама, когда в представителе клана есть пять качеств—будь он помазанным на царство кхаттийским царём, землевладельцем, военачальником, главой деревни, главой гильдии, или же тем, кто осуществляет личное управление над различными кланами—то в отношении него можно ожидать только лишь возрастания, а не упадка. Какими пятью?  Маханама, когда в представителе клана есть эти пять качеств—будь он помазанным на царство кхаттийским царём, землевладельцем, военачальником, главой деревни, главой гильдии, или же тем, кто осуществляет личное управление над различными кланами—то в отношении него можно ожидать только лишь возрастания, а не упадка». И далее он добавил: 

Если я желал: «Пусть за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, в этой самой жизни я войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—я был способен реализовать это, ведь было для этого подходящее основание».  Поскольку я развил и взрастил эти пять вещей c энтузиазмом как пятой из них, то, поскольку было для этого подходящее основание, я был способен реализовать любое состояние, реализуемое прямым знанием, к какому бы из них я ни направил свой ум. 

(4) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли, вид навершия и гул, но в ближнем бою его сражают, и он падает раненым. И что в его случае означает ближний бой? Вот монах уходит в безлюдную местность, к подножию дерева, или в пустое жилище. К нему подходит женщина и садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею. Когда она садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею—он, не оставляя тренировки, не объявляя о своей немощности—совершает с ней половой акт. Вот что в его случае является ближним боем. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени и гул, но в ближнем бою его сражают, и он падает раненым. Таковы некоторые личности. Такова четвёртая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов.  Отбросив эти пять помех, изъянов ума, что ослабляют мудрость, он, полностью оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. С успокоением направления и удержания ума, он входит и пребывает во второй джхане: его наполняют восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—он пребывает во внутренней устойчивости. С успокоением восторга он становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает удовольствие. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в приятном пребывании». С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, он входит и пребывает в четвёртой джхане: он пребывает в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. 

(1) Вот некий монах живёт в зависимости от определённой деревни или города. Утром он одевается, берёт чашу и одеяние, и входит в ту деревню или город за подаяниями, при этом его тело, речь, и ум не охраняются им, осознанность не утверждена в нём, его органы чувств не сдержаны. Там он видит едва одетых, едва облачённых женщин. Когда он видит их, похоть вторгается в его ум. С умом, охваченным похотью, он совершает половой акт, предварительно не объявив монахам о своей немощности в ведении монашеской жизни, не оставив монашеской тренировки.  Он возвращается в монастырь и сообщает монахам: «Друзья, я одолеваем похотью… вернусь к низшей жизни». Его товарищи-монахи советуют ему и наставляют его: «Друг, Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше. Приводя пример с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… со взятым взаймы добром… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… со стойкой для мечей… со змеиной головой, Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше. Наслаждайся святой жизнью. Не думай, что ты не способен следовать тренировке, не думай о том, чтобы всё бросить и вернуться к низшей жизни». 

(3) Далее, монах, являющийся учеником, тесно общается с домохозяевами и монахами, беседуя с ними в ненадлежащей манере, свойственной мирянам, поэтому он пренебрегает затворничеством и не посвящает себя внутреннему успокоению ума. Такова третья вещь, которая ведёт к упадку монаха, который является учеником.  Далее, монах, являющийся учеником, не общается тесно с домохозяевами и монахами, беседуя с ними в ненадлежащей манере, свойственной мирянам… Такова третья вещь, которая ведёт к не-упадку… 

(1) Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний, монах входит и пребывает в первой джхане… (2) …во второй джхане… (3) …в третьей джхане… (4) …в четвёртой джхане. (5) За счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни он входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно. Таковы пять пребываний в умиротворении». 

И тогда молодой дэва Какудха подошёл к Достопочтенному Махамоггаллане, поклонился ему, встал рядом, и сказал: «Господин, вот какое желание возникло в Девадатте: «Я возьму бразды правления Сангхой монахов». И как только эта мысль возникла у него, Девадатта лишился той сверхъестественной силы». Так сказал молодой дэва Какудха. Затем он поклонился Достопочтенному Махамоггаллане, обошёл его с правой стороны, и прямо там и исчез. 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, монах не способен войти и пребывать в правильном сосредоточении. Какими пятью? Вот монах не может терпеливо переносить  Монахи, обладая пятью качествами, монах способен войти и пребывать в правильном сосредоточении. Какими пятью? Вот монах может терпеливо переносить формы… …тактильные ощущения. Обладая этими пятью качествами, монах способен войти и пребывать в правильном сосредоточении». 
Обладая этими пятью качествами, монах не способен войти и пребывать в правильном сосредоточении. 

Если от немощного больного монаха не ускользают эти пять вещей, то в отношении него можно ожидать следующего: «Вскоре за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни он войдёт и будет пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно».  «Монахи, если от немощного больного монаха не ускользают пять вещей, то в отношении него можно ожидать следующего: «Вскоре за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни он войдёт и будет пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». Какие пять? 

Вот старший сын помазанного на царство кхаттийского царя хорошо рождён с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена по отцовской линии. Он красив, привлекателен, элегантен, обладает непревзойдённой красотой своего облика. Он мил и приятен своим родителям. Он мил и приятен войскам. Он мудрый, умный, сведущий, и способен продумать выгоду, что относится к прошлому, настоящему, и будущему.  Мысль приходит к нему: «Я хорошо рождён с обоих сторон… так почему я не должен жаждать того, чтобы быть наместником царя? Я красив, привлекателен… Я мил и приятен своим родителям… Я мил и приятен войскам… Я мудрый, умный… так почему я не должен жаждать того, чтобы быть наместником царя?» Обладая этими пятью факторами, старший сын помазанного на царство кхаттийского царя жаждет быть наместником царя. 

(1) И каким образом монах не может терпеливо переносить формы? Вот монах, увидев форму глазом, становится очарованным и соблазнённым формой, не может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах не может терпеливо переносить формы.  (2) И каким образом монах не может терпеливо переносить звуки? Вот монах, услышав ухом звук, становится очарованным и соблазнённым звуком, не может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах не может терпеливо переносить звуки. 
(3) И каким образом монах не может терпеливо переносить запахи? Вот монах, унюхав носом запах, становится очарованным и соблазнённым запахом, не может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах не может терпеливо переносить запахи. 
(4) И каким образом монах не может терпеливо переносить вкусы? Вот монах, распробовав языком вкус, становится очарованным и соблазнённым вкусом, не может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах не может терпеливо переносить вкусы. 
(5) И каким образом монах не может терпеливо переносить тактильные ощущения? Вот монах, ощутив тактильное ощущение телом, становится очарованным и соблазнённым тактильным ощущением, не может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах не может терпеливо переносить тактильные ощущения. 
И каким образом монах терпеливо переносит звуки… запахи… вкусы… тактильные ощущения? Вот монах, ощутив тактильное ощущение телом, не становится очарованным и соблазнённым тактильным ощущением и может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах терпеливо переносит тактильные ощущения. 
И каким образом монах терпеливо переносит формы? Вот монах, увидев форму глазом, не становится очарованным и соблазнённым формой и может сосредоточить свой ум. Вот каким образом монах терпеливо переносит формы. 

(1) И каким образом монах является тем, кто слушает? Вот, когда обучают Дхамме и Винае, что были провозглашены Татхагатой, монах уделяет внимание, берётся за это, направляет на это весь свой ум целиком, слушает Дхамму, охотно склоняя к ней ухо. Вот каким образом монах является тем, кто слушает.  И каким образом огромный царский слон является тем, кто охраняет? Вот, когда огромный царский слон ринулся в битву, он охраняет свои передние части, свои задние части, свои передние ноги, свои задние ноги, свою голову, свои уши, свои бивни, свой хобот, свой хвост, и своего наездника. Вот каким образом огромный царский слон является тем, кто охраняет. 
И каким образом огромный царский слон является тем, кто слушает? Любому заданию, которое ему ставит дрессировщик слонов, вне зависимости от того, выполнял он его прежде или же нет, огромный царский слон уделяет внимание, берётся за это, направляет на это весь свой ум целиком, охотно склоняет ухо. Вот каким образом огромный царский слон является тем, кто слушает. 

Монахи, тому, кто нарушает и затем сожалеет, и не понимает… где возникшие плохие, неблагие состояния прекращаются без остатка, следует сказать: «Пятна, рождённые нарушением, имеются в тебе, и пятна, рождённые сожалением, возрастают. Будь добр, отбрось пятна, рождённые нарушением, и развей пятна, рождённые сожалением. Затем развивай свой ум и мудрость. Таким образом, ты будешь в точности таким, каков пятый тип личности».  Монахи, тому, кто нарушает и не сожалеет, и не понимает… где возникшие плохие, неблагие состояния прекращаются без остатка, следует сказать: «Пятна, рождённые нарушением, имеются в тебе, но пятна, рождённые сожалением, не возрастают. Будь добр, отбрось пятна, рождённые нарушением. Затем развивай свой ум и мудрость. Таким образом, ты будешь в точности таким, каков пятый тип личности». 
Монахи, тому, кто не нарушает и не сожалеет, и не понимает… где возникшие плохие, неблагие состояния прекращаются без остатка, следует сказать: «Пятен, рождённых нарушением, в тебе нет, и пятна, рождённые сожалением, не возрастают. Будь добр, развивай свой ум и мудрость. Таким образом, ты будешь в точности таким, каков пятый тип личности». 
Монахи, тому, кто не нарушает, но, всё же, сожалеет, и не понимает… где возникшие плохие, неблагие состояния прекращаются без остатка, следует сказать: «Пятен, рождённых нарушением, в тебе нет, но, всё же, пятна, рождённые сожалением, возрастают. Будь добр, отбрось пятна, рождённые сожалением. Затем развивай свой ум и мудрость. Таким образом, ты будешь в точности таким, каков пятый тип личности». 

воздерживается от вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности.  употребляет вино, спиртное, одурманивающие вещества, что являются основой для беспечности. 

(1) И каким образом, друзья, следует устранять негодование к человеку, чьё телесное поведение нечистое, но словесное поведение чистое? Представьте монаха с одеянием из обносков, который видит тряпьё, лежащее возле дороги. Он бы прижал его своей левой ступнёй, развернул бы правой ступнёй, оторвал бы цельную часть, и забрал бы с собой. Точно также, когда телесное поведение человека нечистое, но его словесное поведение чистое, то в этом случае следует не обращать внимание на нечистоту его телесного поведения, но вместо этого следует обращать внимание на чистоту его словесного поведения. Вот каким образом следует устранять негодование к этому человеку.  (4) И каким образом, друзья, следует устранять негодование к человеку, чьё телесное поведение и словесное поведение нечистое, и кто не обретает время от времени открытия ума, спокойствия ума? Представьте нездорового, поражённого болезнью, серьёзно больного человека, который шёл бы по дороге, тогда как прошлая деревня осталась далеко позади, а следующая была бы слишком далеко. Он не смог бы добыть подходящую еду или лекарства или пригодного прислужника. Он не смог бы встретиться с главой деревенского округа. И его заприметил бы идущий по дороге другой человек, и в нём пробудилось бы чистое сострадание, сочувствие, забота о нём, и он бы подумал: «О, пусть этот человек обретёт подходящую еду, лекарство, пригодного прислужника! Пусть он повстречает главу деревенского округа! И почему? Чтобы этот человек не повстречал бы беды и несчастья прямо на этот самом месте». Точно также, когда телесное и словесное поведение человека нечистое, и он не обретает время от времени открытия ума, спокойствия ума, то в этом случае следует пробудить чистое сострадание, сочувствие, заботу о нём, думая: «О, пусть этот достопочтенный отбросит телесное неблагое поведение и разовьёт телесное благое поведение. Пусть он отбросит неблагое словесное поведение и разовьёт словесное благое поведение. Пусть он отбросит умственное неблагое поведение и разовьёт умственное благое поведение! И почему? Чтобы после распада тела, после смерти, он не переродился бы в состоянии лишений, в плохом уделе, в нижних мирах, в аду». Вот каким образом следует устранять негодование к этому человеку. 

Монахи, обладая иными пятью качествами, мирянин уверен в себе. Какими пятью? Он воздерживается от уничтожения жизни… от взятия того, что не дано… от неблагого сексуального поведения… от лжи… от употребления вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Обладая этими пятью качествами, мирянин уверен в себе».  потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 

Монахи, обладая иными пятью качествами, мирянин пребывает дома уверенным в себе. Какими пятью? Он воздерживается от уничтожения жизни… от взятия того, что не дано… от неблагого сексуального поведения… от лжи… от употребления вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Обладая этими пятью качествами, мирянин пребывает дома уверенным в себе».  потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 

Домохозяин, отбросивший пять опасностей и враждебностей человек зовётся нравственным и перерождается в небесном мире. Какие пять? Уничтожение жизни… употребление вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Отбросивший эти пять опасностей и враждебностей человек зовётся нравственным и перерождается в небесном мире.  Домохозяин, тот, кто берёт то, что не дано… пускается в неблагое сексуальное поведение… лжёт… потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности, этим своим поведением вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. Тот, кто воздерживается от вина, спиртного, одурманивающих веществ, этим своим поведением не вызывает опасности и враждебности, имеющей отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он не испытывает умственной боли и уныния. Поэтому у того, кто воздерживается от вина, спиртного, одурманивающих веществ, эта опасность и враждебность таким образом устранена». И далее он добавил: 
употребления вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 

(1) И какими пятью правилами тренировки сдерживаются его действия? Вот, Сарипутта, ученик Благородных воздерживается от уничтожения жизни, от взятия того, что не дано, от неблагого сексуального поведения, от лжи, от вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Его действия сдерживаются этими пятью правилами тренировки. 

Когда он ушёл жить бездомной жизнью, то, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний, он входит и пребывает в первой… второй… третьей… четвёртой джхане. Развив эти четыре джханы, с распадом тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. Вот каким образом брахман схож с дэвом. 

Однажды Благословенный пребывал в Кимбиле в никуловой роще. И тогда Достопочтенный Кимбила отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал: 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти пять полезностей рисовой каши. Какие пять? Она  вычищает мочевой пузырь, 
Таковы пять полезностей рисовой каши». 

Благословенный сказал: «Монахи, не отбросив этих пяти вещей, человек неспособен войти и пребывать в первой джхане. Каких пяти? Скупости в отношении (1) жилищ… (2) семей… (3) обретений… (4) похвалы… (5) Дхаммы. Не отбросив этих пяти вещей, человек неспособен войти и пребывать в первой джхане.  Монахи, отбросив эти пять вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане. Какие пять? Скупость в отношении жилищ… Дхаммы. Отбросив эти пять вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане». 

войти и пребывать во второй джхане  войти и пребывать в третьей джхане 
войти и пребывать в четвёртой джхане 
сутты идентичны АН 5.256, но вместо неспособности войти в первую джхану здесь перечисляются другие виды неспособностей: 

5.264. Ещё о первой джхане  Благословенный сказал: «Монахи, не отбросив этих пяти вещей, человек неспособен войти и пребывать в первой джхане. Каких пяти? Скупости в отношении (1) жилищ… (2) семей… (3) обретений… (4) похвалы и (5) неблагодарности и отсутствия признательности. Не отбросив этих пяти вещей, человек неспособен войти и пребывать в первой джхане. 
Монахи, отбросив эти пять вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане. Какие пять? Скупость в отношении жилищ… неблагодарность и отсутствие признательности. Отбросив эти пять вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане». 

войти и пребывать во второй джхане  войти и пребывать в третьей джхане 
войти и пребывать в четвёртой джхане 
сутты идентичны АН 5.264, но вместо неспособности войти в первую джхану здесь перечисляются другие виды неспособностей: 

Монахи, обладая пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. Какими пятью? Он воздерживается от уничтожения жизни, от взятия того, что ему не было дано, от сексуальной активности, от лжи, от вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Обладая этими пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой».  потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 

потакает употреблению вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 

эти две сутты идентичны предыдущей АН 6.5, но здесь, в первой сутте, шестым качеством скакуна упоминается сила, а во второй сутте—скорость. 

эти две сутты идентичны предыдущей АН 6.5, но здесь, в первой сутте, шестым качеством скакуна упоминается сила, а во второй сутте—скорость. 

И когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам: «Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, обладающий поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом, и сказал мне: «Господин, есть эти три качества, которые ведут к упадку монаха. Какие три? Наслаждение работой, наслаждение разговорами, наслаждение сном. Таковы три качества, которые ведут к упадку монаха». Так сказал тот дэва. Затем это божество поклонилось мне, обошло меня с правой стороны, и прямо там и исчезло.  Таковы три качества, что ведут к упадку монаха». Так сказал тот дэва. Учитель одобрил. Затем то божество, подумав: «Учитель согласен со мной», поклонилось Благословенному, обошло его с правой стороны, и прямо там и исчезло. 

(1) Вот, Учитель, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. С угасанием направления и удержания ума на объекте, он входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. С угасанием восторга он пребывает невозмутимым, осознанным, бдительным и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии».  Вот, Учитель, монах вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. Такова, Учитель, тема для памятования». 

(3) Далее, Нагита, бывает так, что я вижу проживающего в лесу монаха, который сидит не в состоянии сосредоточения. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный сосредоточит свой несосредоточенный ум или будет охранять свой сосредоточенный ум». По этой причине я доволен тем, что этот монах проживает в лесу.  (4) Далее, Нагита, бывает так, что я вижу проживающего в лесу монаха, который сидит в состоянии сосредоточения. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный освободит свой неосвобождённый ум или будет охранять свой освобождённый ум». По этой причине я доволен тем, что этот монах проживает в лесу. 
(5) Далее, Нагита, бывает так, что я вижу монаха, проживающего на окраине деревни, который заполучает одеяния, еду, жилища, лекарства и обеспечение для больных. Желая обретений, славы и похвалы, он пренебрегает уединением. Он пренебрегает уединёнными обиталищами в лесах и рощах. Войдя в деревни, города и столицы, он селится там. По этой причине я не доволен тем, что этот монах проживает на окраинах деревни. 
«Пусть не буду я связан со славой, Нагита, и слава пусть не будет связана со мной. Тот, кто не может обрести по желанию, без сложностей и проблем, удовольствие отречения, удовольствие уединения, блаженство покоя, блаженство просветления, которые я сам обретаю без сложностей и проблем—мог бы принять это низменное удовольствие, это апатичное удовольствие, это удовольствие обретений, славы и похвалы. 
«Пусть не буду я связан со славой, Нагита, и слава пусть не будет связана со мной. Тот, кто не может обрести по желанию, без сложностей и проблем, удовольствие отречения, удовольствие уединения, блаженство покоя, блаженство просветления, которые я сам обретаю без сложностей и проблем—мог бы принять это низменное удовольствие, это апатичное удовольствие, это удовольствие обретений, славы и похвалы». 
Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал по стране Косал с большой Сангхой монахов и прибыл в брахманскую деревню Косал под названием Иччханангала. Там он пребывал в лесной роще Иччханангалы. И тогда брахманы-домохозяева Иччханангалы услышали: «Говорят, отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, прибыл в Иччханангалу и пребывает в лесной роще Иччханангалы. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «В самом деле Благословенный—арахант, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный. Напрямую увидев своей мудростью, он познал мир с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями отшельников и жрецов, богов и людей. Он учит Дхамме, прекрасной в начале, прекрасной в середине, и прекрасной в конце, правдивой и в духе и в букве. Он раскрыл святую жизнь в совершенстве полную и чистую. Хорошо было бы увидеть таких арахантов. 

И в вере свой ум утверждая. 

Так сказал Достопочтенный Кхема. Учитель одобрил. И тогда Достопочтенный Кхема, думая: «Учитель согласен со мной», поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны.  Так сказал Достопочтенный Сумана. Учитель одобрил. И тогда Достопочтенный Сумана, думая: «Учитель согласен со мной», поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны. 

Как-то раз, брахман Дхаммика, у царя Коравьи было царское баньяновое дерево под названием Хорошо-Укоренённое. У него было пять ветвей, дающих прохладную тень, дарующих наслаждение. Его крона разрасталась на двенадцать йоджан. Сеть его корней простиралась на пять йоджан. Его плоды были огромными как горшки и сладкими как мёд. Царь со своим гаремом пользовался одной частью дерева, войско пользовалось другой частью, люд из деревень и городов ещё другой, жрецы и отшельники ещё другой, а звери и птицы ещё другой. Никто не охранял плодов того дерева, и, всё же, никто не брал чужих плодов.  Учителей шестёрка, обладающая славой. 

Ну же, домохозяин, давай дары Сангхе. Если будешь давать дары Сангхе, твой ум будет уверенным. Если твой ум уверенный, то, после распада тела, после смерти, ты переродишься в благом уделе, в небесном мире». 

(2) Далее, друзья, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, некий человек входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Думая: «Я тот, кто достигает первой джханы», он связывается с другими монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет монашескую тренировку и возвращается к низшей жизни домохозяина.  «Точно также, бывает так, что, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, некий человек входит и пребывает в первой джхане. Думая: «Я тот, кто достигает первой джханы», он связывается с другими… возвращается к низшей жизни домохозяина. 

Представь выгребную яму глубже полного человеческого роста, наполненную фекалиями до краёв, и туда бы с головой упал человек. И тогда бы появился другой человек, который желал бы ему блага, благополучия, и спасения, желал бы вытащить его из выгребной ямы. Он бы ходил вокруг выгребной ямы, подходил бы со всех сторон, но не видел бы у того человека даже кончика волоска, который не был бы измазан фекалиями, за который он мог бы ухватить его и вытащить. Точно также, Ананда, только когда я не увидел в Девадатте яркого качества даже с кончик волоска, я объявил о нём: «Девадатта обречён на плохой удел, обречён на ад, и он пробудет там в течение цикла существования мира, и нет возможности исправить это». 

И когда наступила глубокая ночь, некий дэва, обладающий поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом, и сказал Благословенному: «Господин, есть эти шесть качеств, которые ведут к не-упадку монаха. Какие шесть? (1–6) Уважение к Учителю… Дхамме… Сангхе… практике… его легко исправить… дружба с хорошими друзьями. Таковы шесть качеств, которые ведут к не-упадку монаха». Так сказал тот дэва. Учитель одобрил. И тогда тот дэва, думая: «Учитель согласен со мной», поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, прямо там и исчез. 

Благословенный сказал: «Монахи, не отбросив шесть вещей, человек не способен войти и пребывать в первой джхане. Какие шесть?  Не отбросив этих шести вещей, человек не способен войти и пребывать в первой джхане. Монахи, отбросив шесть вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане. Какие шесть? Чувственное желание… он увидел чётко, правильной мудростью, в соответствии с действительностью опасность в чувственных удовольствиях. Отбросив эти шесть вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане». 

Благословенный сказал: «Монахи, не отбросив шесть вещей, человек не способен войти и пребывать в первой джхане. Какие шесть?  Не отбросив этих шести вещей, человек не способен войти и пребывать в первой джхане. Монахи, отбросив шесть вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане. Какие шесть? Чувственную мысль… восприятие причинения вреда. Отбросив эти шесть вещей, человек способен войти и пребывать в первой джхане». 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая шестью качествами, монах не способен реализовать непревзойдённую прохладу. Какими шестью? (1) Вот монах не пресекает свой ум в том случае, когда его нужно пресечь. (2) Он не напрягает свой ум, когда его нужно напрячь. (3) Он не воодушевляет свой ум, когда его следует воодушевить. (4) Он не смотрит на ум с невозмутимостью, когда на него следует смотреть с невозмутимостью. (5) У него низкие предрасположенности, и (6) он радуется личностному существованию. Обладая этими шестью качествами, монах не способен реализовать непревзойдённую прохладу.  Монахи, обладая шестью качествами, монах способен реализовать непревзойдённую прохладу. Какими шестью? Вот монах пресекает свой ум в том случае, когда его нужно пресечь. Он напрягает свой ум, когда его нужно напрячь. Он воодушевляет свой ум, когда его следует воодушевить. Он смотрит на ум с невозмутимостью, когда на него следует смотреть с невозмутимостью. У него высшие предрасположенности, и он радуется ниббане. Обладая этими шестью качествами, монах способен реализовать непревзойдённую прохладу». 

настраивает свой ум на понимание,  не настраивает свой ум на понимание, 

(6) И что такое сила сосредоточения? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий… ученик Благородных входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Это называется силой сосредоточения. 

И тогда царь Аджатасатту обратился к главному министру Магадхи, брахману Вассакаре: «Ну же, брахман, отправляйся к Благословенному и от моего имени вырази почтение, упав ему в ноги. Поинтересуйся, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи выражает почтение, припадая к Вашим ногам. Он интересуется, свободны ли Вы от болезни и недуга, здоровы ли, сильны ли и пребываете ли в умиротворении». Затем скажи так: «Господин, царь Аджатасатту хочет разжечь войну против Вадджей. Он говорит так: «Какими бы ни были сильными и могучими эти Вадджи, я истреблю их, уничтожу их, наведу на них беду и несчастье». Хорошо заучи, как ответит тебе Благословенный, и донеси это мне, ведь Татхагаты не говорят лжи».  Когда так было сказано, брахман Вассакара сказал Благословенному: «Мастер Готама, если бы Вадджи соблюдали бы даже один из этих принципов не-упадка, то в отношении них можно было бы ожидать только лишь возрастания, а не упадка. Что уж говорить, если они соблюдают все семь? Мастер Готама, царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи не сможет завоевать Вадджей войной, если только не с помощью предательства или внутреннего раздора. А теперь, Мастер Готама, нам нужно идти. У нас много дел и обязанностей». 
«Мастер Готама, царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи выражает почтение, припадая к Вашим ногам. Он интересуется, свободны ли Вы от болезни и недуга, здоровы ли, сильны ли и пребываете ли в умиротворении. Мастер Готама, царь Аджатасатту хочет разжечь войну против Вадджей. Он говорит так: «Какими бы ни были сильными и могучими эти Вадджи, я истреблю их, уничтожу их, наведу на них беду и несчастье». 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе на горе Утёс Ястребов. И тогда царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи пожелал разжечь войну против Вадджей. Он сказал так: «Какими бы ни были сильными и могучими эти Вадджи, я истреблю их, уничтожу их, наведу на них беду и несчастье». 

И по истечении ночи Благословенный обратился к монахам: «Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, обладающий поразительной красотой… и сказал мне: «Господин, есть эти семь качеств, что ведут к не-упадку монаха. Какие семь? Уважение к Учителю… к гостеприимству. Эти семь качеств ведут к не-упадку монаха». Так сказал тот дэва. Затем это божество поклонилось мне, обошло меня с правой стороны, и прямо там и исчезло». И далее он добавил:  Так сказал тот дэва. Учитель одобрил. И тогда тот дэва, думая: «Учитель согласен со мной», поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, прямо там и исчез. 

Эти семь качеств ведут к не-упадку монаха». Так сказал тот дэва. Затем это божество поклонилось мне, обошло меня с правой стороны, и прямо там и исчезло». И далее он добавил: 

Эти семь качеств ведут к не-упадку монаха». Так сказал тот дэва. Затем это божество поклонилось мне, обошло меня с правой стороны, и прямо там и исчезло». И далее он добавил: 

Эти семь качеств ведут к не-упадку монаха». Так сказал тот дэва. Затем это божество поклонилось мне, обошло меня с правой стороны, и прямо там и исчезло». 

«Твой друг даёт, что трудно дать, 

(2) Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой джханы. Таково второе месторасположение для сознания. 

(1) «Сарипутта, бывает так, что человек преподносит дар ради собственной выгоды, с умом, устремлённым к получению выгоды, ищет для себя накопления благих заслуг с мыслью: «Я буду наслаждаться этим после смерти». Он даёт свой дар—еду, питьё, одежду или средство передвижения; гирлянду, благовония и мази; постельные принадлежности, кров, лампу—жрецу или отшельнику. Как ты думаешь, Сарипутта? Может ли человек дать такой дар?»  (2) Далее, бывает так, что человек преподносит дар не ради собственной выгоды, и его ум не устремлён к получению выгоды, он не ищет для себя накопления благих заслуг, и у него нет мысли: «Я буду наслаждаться этим после смерти». Вместо этого он преподносит дар с мыслью: «Дарение—это хорошо». Он даёт свой дар—еду, питьё, одежду или средство передвижения; гирлянду, благовония и мази; постельные принадлежности, кров, лампу—жрецу или отшельнику. Как ты думаешь, Сарипутта? Может ли человек дать такой дар?» 
(7) Или, вместо того, чтобы подумать так: «Когда сделано мной это дарение, это делает мой ум спокойным. Удовлетворение и радость появляются», он преподносит дар с мыслью: «Это украшение ума, поддержка ума». Он даёт свой дар—еду, питьё, одежду или средство для передвижения; гирлянду, благовония и мази; постельные принадлежности, кров, лампу—жрецу или отшельнику. Как ты думаешь, Сарипутта? Может ли человек дать такой дар?» 
«Как скажете, Достопочтенный»—ответили миряне из Чампы Достопочтенному Сарипутте. Поднявшись со своих сидений, поклонившись ему и обойдя его с правой стороны, они ушли. 

(6) «Достопочтенный, это не единственное моё удивительное и поразительное качество. Есть и другое. До той степени, до которой я пожелаю, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния ума, я вхожу и пребываю в первой джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием направления и удержания я вхожу и пребываю во второй джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием восторга… я вхожу и пребываю в третьей джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с отбрасыванием удовольствия и боли… я вхожу и пребываю в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.  «Я твой брат, великий божественный царь Вессавана, сестра». 

(3) Далее, бывает так, что когда монах является засвидетельствовавшим телом, те дэвы знают о нём так: «Этот достопочтенный—засвидетельствовавший телом. Если этот достопочтенный затворится в подходящих обиталищах, будет полагаться на хороших друзей, сбалансирует качества, то, быть может, он уже в этой самой жизни реализует для себя посредством прямого знания то непревзойдённое совершенство святой жизни, ради которого представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и, войдя в которое, будет пребывать в нём». И таким образом тоже те дэвы знают…  (6) Далее, бывает так, что когда монах является идущим-за-счёт-Дхаммы, те дэвы знают о нём так: «Этот достопочтенный—идущий-за-счёт-Дхаммы. Если этот достопочтенный затворится в подходящих обиталищах, будет полагаться на хороших друзей, сбалансирует качества, то, быть может, он уже в этой самой жизни реализует для себя посредством прямого знания то непревзойдённое совершенство святой жизни, ради которого представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и, войдя в которое, будет пребывать в нём». И таким образом тоже те дэвы знают того, у кого есть остаток, как «того, кто с остатком», и того, у кого нет остатка, как «того, кто без остатка». 
(7) «Вот, Моггаллана, за счёт не-внимания всем объектам, монах входит и пребывает в беспредметном сосредоточении ума. Те дэвы знают о нём так: «За счёт не-внимания ко всем объектам, этот достопочтенный входит и пребывает в беспредметном сосредоточении ума. Если этот достопочтенный затворится в подходящих обиталищах, будет полагаться на хороших друзей, приведёт в баланс качества, то, быть может, он уже в этой самой жизни реализует для себя посредством прямого знания то непревзойдённое совершенство святой жизни, ради которого представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и, войдя в которое, будет пребывать в нём». И таким образом тоже те дэвы знают того, у кого есть остаток, как «того, кто с остатком», и того, у кого нет остатка, как «того, кто без остатка». 
И по истечении ночи Благословенный обратился к монахам: «Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, двое дэвов, обладающих поразительной красотой, освещая весь Утёс Ястребов, подошли ко мне, поклонились, и встали рядом. Затем один дэва сказал мне: «Господин, эти монахини освобождены». Другой сказал: «Господин, эти монахини хорошо освобождены без остатка». Так сказали те божества, после чего они поклонились мне, и, обойдя меня с правой стороны, прямо там и исчезли». 
«Не все, уважаемый Моггаллана. Те дэвы свиты Брахмы, которые довольствуются сроком жизни брахмы, красотой брахмы, счастьем брахмы, славой брахмы, властью брахмы, и которые не понимают в соответствии с действительностью спасения более высокого, нежели это—не имеют такого знания. 
Но те дэвы свиты Брахмы, которые не довольствуются сроком жизни брахмы, красотой брахмы, счастьем брахмы, славой брахмы, властью брахмы, и которые понимают в соответствии с действительностью спасение более высокое, нежели это—знают того, у кого есть остаток, как «того, кто с остатком», и того, у кого нет остатка, как «того, кто без остатка». 
Так сказали те божества. Учитель согласился. И тогда, подумав: «Учитель согласился», они поклонились Благословенному, и, обойдя его с правой стороны, прямо там и исчезли. 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Кимбиле в никуловой роще. И тогда Достопочтенный Кимбила подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая семью качествами, вскоре монах может с уничтожением пятен загрязнений ума в этой самой жизни войти и пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. Какими семью? 

Кто-то залезет головой в петлю,  Это одно своё плохое свойство. 

Вот у царской приграничной крепости заложен прочный фундамент, он глубоко укоренён, хорошо уложен, неподвижный и непоколебимый. Благодаря этой первой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи.  Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы травы, древесины и воды, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 

(3) Когда, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, ученик Благородных входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости—то в этом случае произошла его завязка, подобно коралловому дереву париччхатаки дэвов Таватимсы. 

(7) Как вы думаете, монахи? Что лучше, чтобы сильный человек схватил бы кого-либо, перевернул вниз головой и бросил бы в раскалённый медный котёл—горящий, пылающий, полыхающий—и пока он варился бы там в бурлящей пене, иногда бы всплывал, иногда бы тонул, иногда бы плавал—или же использовать жилище, из веры подаренное зажиточными кхаттиями, брахманами или домохозяевами?»  «Я уведомляю вас, монахи, что для безнравственного человека с плохим характером—того, кто нечист и подозрителен в своём поведении; скрытен в своих делах; не отшельник, хотя и заявляет о себе как о таковом; внутренне прогнивший, порочный, развращённый—было бы куда лучше, чтобы сильный человек схватил бы его, перевернул вниз головой и бросил бы в раскалённый медный котёл—горящий, пылающий, полыхающий—и пока он варился бы там в бурлящей пене, иногда бы всплывал, иногда бы тонул, иногда бы плавал. И почему? Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. Но когда этот безнравственный человек… использует жилище, из веры подаренное зажиточными кхаттиями, брахманами или домохозяевами, то это ведёт к его вреду и страданию в течение долгого времени. После распада тела, после смерти, он перерождается в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 

Может быть применено покрытие травой. 

(1) «Монахи, когда необученный заурядный человек встречается с обретением, он не рассуждает так: «Это обретение, с которым я встретился—непостоянно, страдательно, подвержено изменению». Он не понимает в соответствии с действительностью. (2) Когда он встречается с утратой, он не рассуждает так: «Эта утрата, с которой я встретился—непостоянна, страдательна, подвержена изменению». Он не понимает в соответствии с действительностью. (3) Когда он встречается со славой… (4) плохой репутацией… (5) похвалой… (6) порицанием… (7) удовольствием… (8) болью, он не рассуждает так: «Эта боль, с которой я встретился—непостоянна, страдательна, подвержена изменению». Он не понимает в соответствии с действительностью.  Но, монахи, когда обученный ученик Благородных встречается с обретением, он рассуждает так: «Это обретение, с которым я встретился—непостоянно, страдательно, подвержено изменению». Он понимает в соответствии с действительностью. Когда он встречается с утратой, он рассуждает так: «Эта утрата, с которой я встретился—непостоянна, страдательна, подвержена изменению». Он понимает в соответствии с действительностью. Когда он встречается со славой… плохой репутацией… похвалой… порицанием… удовольствием… болью, он рассуждает так: «Эта боль, с которой я встретился—непостоянна, страдательна, подвержена изменению». Он понимает в соответствии с действительностью. 
Обретение завладевает его умом, и утрата завладевает его умом. Слава… плохая репутация… похвала… порицание… удовольствие… и боль завладевает его умом. Он увлекаем обретением и отвращаем утратой. Он увлекаем славой и отвращаем плохой репутацией. Он увлекаем похвалой и отвращаем порицанием. Он увлекаем удовольствием и отвращаем болью. Так, будучи вовлечённым в увлечение и отвращение, он не свободен от рождения, от старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не свободен от страданий, я говорю вам. 
Обретение не завладевает его умом, и утрата не завладевает его умом. Слава… плохая репутация… похвала… порицание… удовольствие… боль не завладевает его умом. Он не увлекаем обретением и не отвращаем утратой. Он не увлекаем славой и не отвращаем плохой репутацией. Он не увлекаем похвалой и не отвращаем порицанием. Он не увлекаем удовольствием и не отвращаем болью. Так, отбросив увлечение и отвращение, он свободен от рождения, от старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он свободен от страданий, я говорю вам. 

«Как удивительно и поразительно, достопочтенный, как хорошо вы сказали об этом: «Всё хорошо сказанное—всё это слово Благословенного, Араханта, Полностью Просветлённого. И другие, и я сам, выводят наши собственные слова из сказанного им». Однажды, Достопочтенный Уттара, Благословенный пребывал в Раджагахе на горе Утёс Ястребов вскоре после того, как Девадатта ушёл. Там он обратился к монахам, имея в виду Девадатту: «Монахи, время от времени монаху полезно пересматривать собственные неудачи… Здесь повторяется вся предыдущая сутта, АН 8.7, целиком …Вот как вам следует тренировать себя». Достопочтенный Уттара, это изложение Дхаммы не было провозглашено где-либо среди четырёх человеческих собраний, то есть среди монахов, монахинь, мирян и мирянок. Достопочтенный, выучите это изложение Дхаммы, освойте это изложение Дхаммы и удержите это изложение Дхаммы в своём уме. Это изложение Дхаммы полезно. Оно относится к основам святой жизни». 

И вот как Нанда предаётся бодрствованию: днём Нанда сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время первой стражи ночи он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Во время срединной стражи ночи он ложится на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанный и бдительный, предварительно сделав в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, во время последней стражи ночи, он ходит вперёд и назад, очищая свой ум от тех состояний, что создают препятствия. Вот так Нанда предаётся бодрствованию. 

«Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «У отшельника Готамы нет вкуса». Татхагата отбросил свой вкус к формам, звукам, запахам, вкусам, и тактильным ощущениям. Он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил, так что они более не смогут возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «У отшельника Готамы нет вкуса». Но ты ответил, не это имея в виду».  Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, я вошёл и пребывал в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 
Когда мой ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых обителей. Я вспомнил свои многочисленные жизни—одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

Благословенный молча согласился. И когда военачальник Сиха понял, что Благословенный согласился, он поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и, обойдя его с правой стороны, ушёл. Затем Сиха приказал некоему человеку: «Иди же, почтенный, и найди где продаётся какое-нибудь мясо».  И тогда Благословенный дал ему последовательное наставление: о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, тщетность, и порочность чувственных удовольствий и преимущества отречения. И когда Благословенный увидел, что его ум был готовым, гибким, лишённым помех, вдохновлённым и уверенным, тогда он изложил ему высочайшее учение, свойственное только Буддам: то есть, учение о страдании, причине страданий, прекращении, и Пути. И подобно тому, как чистая ткань, с которой были смыты все пятна, стала готовой к покраске, то точно также военачальник Сиха, сидя прямо на том самом месте, обрёл чистое и незапятнанное Око Истины, то есть понимание: «Всё что возникает—подвержено распаду». Так военачальник Сиха увидел Дхамму, постиг Дхамму, понял Дхамму, и проник в Дхамму, вышел за пределы сомнений, избавившись от замешательства, стал уверенным в себе и независимым от других в отношении учения Учителя. Затем он обратился к Благословенному: 

(6) Далее, когда монахи порицают монаха за проступок, он не обращает внимания на Сангху или на того, кто его порицает, а отправляется туда, куда захочет, всё ещё имея на себе этот свой проступок. Я говорю вам, что такая личность подобна дикому жеребёнку, которому говорят: «Иди вперёд!»—и тренер его побуждает и подгоняет, а он не обращает внимания на тренера или же на острый прут для подгонки, но разрушает удила своими зубами и убегает, куда захочет. Есть такой тип личности, подобный дикому жеребёнку. Таков шестой изъян личности. 

Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в Восточном Парке в поместье Мигараматы. И в то время, в день Упосатхи, Благословенный сидел в окружении Сангхи монахов. И тогда Достопочтенный Ананда—как наступила глубокая ночь, в конце первой стражи—поднялся со своего сиденья, закинул верхнее одеяние за плечо, уважительно поприветствовал Благословенного и обратился к нему: «Учитель, глубокая ночь наступила. Первая стража окончилась. Сангха монахов вот уже долгое время сидит здесь. Пусть Благословенный начнёт декламацию Патимоккхи монахам». Когда так было сказано, Благословенный молчал. 

(2) С верующим умом я посетил Благословенного. Благословенный дал мне последовательное наставление: о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, тщетность и порочность чувственных удовольствий и преимущества отречения. И когда Благословенный увидел, что мой ум был готовым, гибким, лишённым помех, вдохновлённым и уверенным—тогда он изложил мне высочайшее учение, свойственное только Буддам, то есть учение о страдании, причине страданий, прекращении и Пути. И подобно тому, как чистая ткань, с которой были смыты все пятна, стала готовой к покраске, то точно также я, сидя прямо на том самом месте, обрёл чистое и незапятнанное Око Истины, то есть понимание: «Всё что возникает—подвержено распаду». Я увидел Дхамму, постиг Дхамму, понял Дхамму и проник в Дхамму, вышел за пределы сомнений, избавившись от замешательства, стал уверенным в себе и независимым от других в отношении учения Учителя. Прямо там я принял прибежище в Будде, Дхамме, и Сангхе, и принял четыре правила тренировки с целомудрием как пятым. Таково второе удивительное и поразительное качество, которое можно найти во мне.  (3) У меня было четыре молодых жены. И тогда я отправился к ним и сказал: «Сёстры, я принял правила тренировки с целомудрием как пятым. Если хотите, можете наслаждаться богатством здесь в моём доме и совершать заслуги, или же можете отправиться обратно в круг своей собственной семьи, или же сообщите мне о том, если хотите, чтобы я передал вас другому мужчине». Моя старшая жена тогда сказала: «Господин, отдай меня такому-то и такому-то мужчине». Я послал за тем мужчиной и своей левой рукой взял руку своей жены, а правой рукой взял церемониальную вазу, и отдал её тому мужчине. Но даже когда я отдал свою молодую жену, я не припоминаю, чтобы какие-либо колебания происходили в моём уме. Таково третье удивительное и поразительное качество, которое можно найти во мне. 

И затем, после того как Благословенный наставил, воодушевил, вдохновил, и порадовал Хаттхаку из Алави беседой о Дхамме, Хаттхака поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны. И вскоре после того, как Хаттхака из Алави ушёл, Благословенный обратился к монахам: 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в манговой роще Дживаки. И тогда Дживака Комарабхачча отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал… 

Вот монах, будучи отстранённым от чувственных удовольствий… входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане.  Когда, Ануруддха, ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности, то тогда, до той степени, до которой ты пожелаешь, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, ты будешь входить и пребывать в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

Ведь превосходен твой поступок совершённый. 

(1) Бывает так, что некий человек дарит дар жрецу или отшельнику: еду или питьё; одежду или средства передвижения; гирлянды, благовония и мази; постели, жилища и лампы. Вне зависимости от того, что он дарит, он не ожидает ничего взамен. Затем он видит зажиточных кхаттиев, зажиточных брахманов, зажиточных домохозяев, обеспеченных и наделённых пятью нитями чувственных удовольствий, наслаждающихся ими. Мысль приходит к нему: «О, пусть я после распада тела, после смерти, перерожусь среди зажиточных кхаттиев, зажиточных брахманов или зажиточных домохозяев!» Он настраивает свой ум на это, закрепляет свой ум на этом, развивает это состояние ума. Этот его ум, настроенный на низшее, не развиваемый до более высокой степени, приводит его к перерождению там. С распадом тела, после смерти, он перерождается среди зажиточных кхаттиев, зажиточных брахманов, зажиточных домохозяев. И такое возможно только для того, кто нравственен, я говорю вам, а не для того, кто безнравственен. Желание сердца того, кто нравственен, исполняется из-за его чистоты.  (2) Бывает так, что некий человек дарит дар жрецу или отшельнику: еду или питьё; одежду или средства передвижения; гирлянды, благовония и мази; постели, жилища и лампы. Вне зависимости от того, что он дарит, он не ожидает ничего взамен. Затем он услышал: «Дэвы, управляемые четырьмя великими божественными царями, живут долго, они красивы, пребывают в великом счастье». Мысль приходит к нему: «О, пусть я после распада тела, после смерти, перерожусь среди дэвов, управляемых четырьмя великими царями!» Он настраивает свой ум на это, закрепляет свой ум на этом, развивает это состояние ума. Этот его ум, настроенный на низшее, не развиваемый до более высокой степени, приводит его к перерождению там. С распадом тела, после смерти он перерождается среди дэвов, управляемых четырьмя великими царями. И такое возможно только для того, кто нравственен, я говорю вам, а не для того, кто безнравственен. Желание сердца того, кто нравственен, исполняется из-за его чистоты. 
(3–7) Бывает так, что некий человек дарит дар жрецу или отшельнику… Вне зависимости от того, что он дарит, он не ожидает ничего взамен. Затем он услышал: «Дэвы небесного мира Таватимсы… Дэвы Ямы… Дэвы Туситы… Дэвы, наслаждающиеся творениями… Дэвы, управляющие тем, что создано другими, живут долго, они красивы, пребывают в великом счастье». Мысль приходит к нему: «О, пусть я после распада тела, после смерти, перерожусь среди дэвов, управляющих тем, что создано другими!» Он настраивает свой ум на это, закрепляет свой ум на этом, развивает это состояние ума. Этот его ум, настроенный на низшее, не развиваемый до более высокой степени, приводит его к перерождению там. С распадом тела, после смерти, он перерождается среди дэвов, управляющих тем, что создано другими. И такое возможно только для того, кто нравственен, я говорю вам, а не для того, кто безнравственен. Желание сердца того, кто нравственен, исполняется из-за его чистоты. 
(8) Бывает так, что некий человек дарит дар жрецу или отшельнику… Вне зависимости от того, что он дарит, он не ожидает ничего взамен. Затем он услышал: «Дэвы свиты Брахмы живут долго, они красивы, пребывают в великом счастье». Мысль приходит к нему: «О, пусть я после распада тела, после смерти, перерожусь среди дэвов свиты Брахмы!» Он настраивает свой ум на это, закрепляет свой ум на этом, развивает это состояние ума. Этот его ум, настроенный на низшее, не развиваемый до более высокой степени, приводит его к перерождению там. С распадом тела, после смерти он перерождается среди дэвов свиты Брахмы. И такое возможно только для того, кто нравственен, я говорю вам, а не для того, кто безнравственен; для того, кто лишён страсти, а не для того, кто имеет страсть. Желание сердца того, кто нравственен, исполняется из-за его чистоты. 

Похвалят, что он делает свой дар именно так. 

Чтит тех, кто смог свой дом оставить, 

«Господин Ананда, если женщина или мужчина—молодой, юный, наслаждающийся украшениями, с помытой головой—получил бы гирлянду из голубых лотосов, цветков жасмина, или лилий, он принял бы её обеими руками и надел бы себе на голову. Точно также и я принимаю эти восемь принципов уважения как те, что не должны нарушаться в течение всей жизни монахини».  И тогда Махападжапати Готами, думая: «Благословенный не даёт разрешения женщинам оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной»—несчастная и опечаленная, с лицом, полным слёз, разрыдалась. Затем она поклонилась Благословенному и ушла, обойдя его с правой стороны. 
Подобно тому, Ананда, как если поле с созревшим сахарным тростником подвергается ржавой болезни, оно не длится долго, то точно также в любой Дхамме и Винае, где женщины получают разрешение на оставление жизни домохозяйской ради жизни бездомной, святая жизнь не продлится долго. 

(4) И что такое жизнь по средствам? Вот представитель клана знает свой доход и траты, ведёт жизнь по средствам, ни слишком расточительную, ни слишком бережливую, осознавая: «Так мой доход будет превышать траты, а не наоборот». Подобно тому, как оценщик или его ученик, держа весы, знает: «Положив столько, чаша идёт вниз, а положив столько она идёт вверх»—точно также, представитель клана знает свой доход и траты… осознавая: «Так мой доход будет превышать траты, а не наоборот».  (6) И что такое совершенство в нравственном поведении? Вот представитель клана воздерживается от уничтожения жизни, от взятия того, что не дано, от неблагого сексуального поведения, от лжи, от спиртных напитков, вина, и одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Это называется совершенством в нравственном поведении. 
Если представитель клана имеет малый доход, но живёт расточительно, другие скажут о нём: «Этот представитель клана проедает богатство также как тот, кто поедает инжир. Но если у него большой доход, но он живёт скупо, другие скажут о нём: «Этот представитель клана морит себя голодом». Но это называется жизнью по средствам, когда представитель клана знает свой доход и траты… осознавая: «Так мой доход будет превышать траты, а не наоборот». 

(6) Он вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

(1) Когда, монах, твой ум твёрд и хорошо утверждён внутренне, и возникшие неблагие состояния не завладевают твоим умом, то тогда далее ты должен тренировать себя так: «Я буду развивать и взращивать освобождение ума доброжелательностью, сделаю его своим средством передвижения, сделаю его своим основанием, установлю его, буду упражняться в нём, и буду надлежащим образом осуществлять его». Вот как ты должен тренировать себя.  Получив такое наставление от Благословенного, тот монах поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И тот монах стал одним из арахантов. 

(4) Но, далее, бывает так, что я вижу монаха, который сидит в безлюдной местности и от сонливости клюёт носом. Тогда мысль приходит ко мне: «Скоро этот достопочтенный рассеет свою сонливость и утомление и, объединив свой ум, обратит его к восприятию дикой местности». И потому я доволен тем, что этот монах проживает в безлюдной местности.  (5) Далее, бывает так, что я вижу в безлюдной местности лесного монаха, который сидит несосредоточенным. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный сосредоточит свой несосредоточенный ум или защитит свой сосредоточенный ум». И потому я доволен тем, что этот монах проживает в безлюдной местности. 
(6) Далее, бывает так, что я вижу в безлюдной местности лесного монаха, который сидит сосредоточенным. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный освободит свой неосвобождённый ум, или защитит свой освобождённый ум». И потому я доволен тем, что этот монах проживает в безлюдной местности. 
«Пусть не буду я связан со славой, Нагита, и слава пусть не будет связана со мной. Тот, кто не может обрести по желанию, без сложностей и проблем, подобно мне, удовольствие уединения, удовольствие отречения, удовольствие покоя, удовольствие самопробуждения, то пусть он довольствуется этим удовольствием скользких испражнений, этим удовольствием апатии, этим удовольствием обретений, подношений, и славы. 
«Пусть не буду я связан со славой, Нагита, и слава пусть не будет связана со мной. Тот, кто не может обрести по желанию, без сложностей и проблем, подобно мне, удовольствие уединения, удовольствие отречения, удовольствие покоя, удовольствие самопробуждения, то пусть он довольствуется этим удовольствием скользких испражнений, этим удовольствием апатии, этим удовольствием обретений, подношений, и славы». 

И тогда Достопочтенный Мегхия отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Вот же как, Учитель, по мере того, как я пребывал в этой манговой роще, три вида плохих, неблагих мыслей часто приходили ко мне: чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда. И тогда я подумал: «Воистину удивительно и поразительно! Я отправился в бездомную жизнь, покинув жизнь домохозяйскую благодаря вере, и всё равно меня преследуют эти три вида мыслей: чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда».  И тогда Достопочтенный Мегхия поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, обошёл его с правой стороны и отправился в манговую рощу. Он вошёл в неё и сел под неким деревом, чтобы провести здесь остаток дня. И тогда, по мере того, как Достопочтенный Мегхия пребывал в этой манговой роще, три вида плохих, неблагих мыслей часто приходили к нему: чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда. И тогда он подумал: «Воистину удивительно и поразительно! Я отправился в бездомную жизнь, покинув жизнь домохозяйскую благодаря вере, и всё равно меня преследуют эти три вида мыслей: чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда». 

(8) Учитель, тот, кто не утвердил осознанность… Подобно тому, как девушка или юноша—молодой, юный, довольствующийся украшениями, с вымытой головой—почувствовал бы отторжение, унижение, отвращение, если бы труп змеи, собаки или человека повесили бы ему на шею, то точно также и я, Учитель, чувствую отторжение, унижение, отвращение к этому самому омерзительному телу.  «Вне сомнений, монах, ты совершил проступок в том, что ты столь глупо, столь неразумно, столь неумело оклеветал Достопочтенного Сарипутту на ложных, ошибочных, беспочвенных основаниях. Но поскольку ты видишь свой проступок как проступок и исправляешь его в соответствии с Дхаммой, мы прощаем тебя за это. Поскольку это является ростом в Учении Благородных—когда кто-либо видит проступок как проступок и исправляет его в соответствии с Дхаммой, предпринимая воздержание от совершения подобного в будущем». 
И тогда Достопочтенный Сарипутта поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. И вскоре после того как Достопочтенный Сарипутта ушёл, некий монах сказал Благословенному: «Учитель, Достопочтенный Сарипутта ударил меня и отправился странствовать, так и не извинившись». 

Эти девять личностей, умирая с остатком, освобождены от ада… нижних миров. Сарипутта, я не был предрасположен к тому, чтобы давать это изложение Дхаммы монахам, монахиням, мирянам и мирянкам. И почему? Меня беспокоило то, что, услышав это изложение Дхаммы, они могут склониться к беспечности. Однако, я рассказал это изложение Дхаммы, чтобы ответить на твой вопрос». 

(5) «Покуда они живы, араханты отбрасывают и воздерживаются от спиртных напитков, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Сегодня, в течение этой ночи и дня, я также отброшу и буду воздерживаться от спиртных напитков, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Так в этом отношении я буду подражать арахантам и буду соблюдать Упосатху». Таков пятый фактор, которым она обладает. 

(9) …изучали смысл учений, которые удержали в уме, поняли смысл и Дхамму и затем практиковали в соответствии с Дхаммой. Исполнив свой долг, не имея сожаления и раскаяния, мы переродились в высшем классе божеств». 

В прошлом, домохозяин, жил один брахман по имени Велама. Он раздавал такие великие дары: (1) восемьдесят четыре тысячи золотых чаш, наполненных серебром; (2) восемьдесят четыре тысячи серебряных чаш, наполненных золотом; (3) восемьдесят четыре тысячи бронзовых чаш, наполненных слитками; (4) восемьдесят четыре тысячи слонов с золотыми украшениями, золотыми знамёнами, покрытые сетями из золотых нитей; (5) восемьдесят четыре тысячи колесниц, обитых шкурами львов, тигров, леопардов, с шафрановыми одеялами, с золотыми украшениями и золотыми знамёнами, покрытые сетями из золотых нитей; (6) восемьдесят четыре тысячи дойных коров с привязями из джута и бронзовыми бадьями; (7) восемьдесят четыре тысячи дев, украшенных драгоценными серьгами; (8) восемьдесят четыре тысячи диванов, сделанных из слоновой кости, ядровой древесины, золота и серебра, что устланы покрывалами с длинным ворсом, украшены цветами, лучшими шкурами антилоп, с навесами и красными подушками по обеим сторонам; (9) восемьдесят четыре тысячи коти одежд из лучшего льна, лучшего шёлка, лучшей шерсти, лучшего хлопка. И уж не говоря о еде, питье, закусках, обедах, тониках и напитках. Казалось, что всё это льётся рекой.  Ещё более плодотворным… и чем принятие с верующим умом прибежища в Будде, Дхамме, Сангхе—было бы принятие пяти правил поведения: воздержания от уничтожения жизни, воздержания от взятия того, что не дано, воздержания от неблагого сексуального поведения, воздержания от лжи, воздержания от спиртных напитков, вина, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. 
«Подаяния дают в моей семье, Господин, но они состоят из битого риса, да рисовой каши». 

(2) Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой джханы. Таковая вторая обитель существ. 

Так я слышал. Однажды Достопочтенный Сарипутта и Достопочтенный Чандикапутта пребывали в Раджагахе в Бамбуковой Роще, в Беличьем Святилище. Там Достопочтенный Чандикапутта обратился к монахам: «Друзья монахи!» 

У достигшего первой джханы прекратилось восприятие чувственности. 

(1) Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 

(1) О том состоянии, где прекращаются чувственные удовольствия, и о тех, кто пребывает, тщательно завершив чувственные удовольствия, я говорю так: «Воистину, эти достопочтенные—угасшие и не имеющие потребности. Они пересекли чувственность и вышли за пределы в этом самом отношении». Если кто-либо скажет: «Где чувственные удовольствия прекращаются? Кто они, те, кто пребывают, тщательно завершив чувственные удовольствия? Я не знаю этого, я не вижу этого»—то ему следует ответить так: «Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Здесь прекращаются чувственные удовольствия, и вот кто пребывает, тщательно завершив чувственные удовольствия». 

(1) И бывает так, что монах, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, направленное на воcприятие чувственного, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, направленное на воcприятие чувственного, является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным—страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему ниббана приятна.  Я слышал, что однажды Достопочтенный Сарипутта пребывал рядом с Раджагахой в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. Там он обратился к монахам: «Эта ниббана приятна, друзья. Эта ниббана приятна». 

(1) Точно также, бывает так, что некий мудрый, сведущий, опытный, умелый монах, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём.  (2) Мысль приходит к нему: «С угасанием направления и удержания ума на объекте мне нужно войти и пребывать во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения». Не нанося вреда второй джхане, c угасанием направления и удержания, он входит и пребывает во второй джхане… Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(3) Затем следующая мысль приходит к нему: «С угасанием восторга я войду и буду пребывать невозмутимым, осознанным, бдительным и буду ощущать приятное телом. Мне нужно войти и пребывать в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии». Не нанося вреда третьей джхане, с угасанием восторга… он входит и пребывает в третьей джхане… Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(4) Затем следующая мысль приходит к нему: «С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, мне следует войти и пребывать в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости». Не нанося вреда четвёртой джхане, с оставлением удовольствия и боли… он входит и пребывает в четвёртой джхане… Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(5) Затем следующая мысль приходит к нему: «С полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий, вызываемых органами чувств, не обращая внимания на восприятие множественности, воспринимая: «пространство безгранично», мне следует войти и пребывать в сфере безграничного пространства». Не нанося вреда сфере безграничного пространства, с полным преодолением восприятий форм… он входит и пребывает в сфере безграничного пространства. Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(6) Затем следующая мысль приходит к нему: «С полным преодолением сферы безграничного пространства, воспринимая: «сознание безгранично», мне следует войти и пребывать в сфере безграничного сознания». Не нанося вреда сфере безграничного сознания, с полным преодолением сферы безграничного пространства… он входит и пребывает в сфере безграничного сознания. Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(7) Затем следующая мысль приходит к нему: «С полным преодолением сферы безграничного сознания, воспринимая: «здесь ничего нет», мне следует войти и пребывать в сфере отсутствия всего». Не нанося вреда сфере отсутствия всего, с полным преодолением сферы безграничного сознания… он входит и пребывает в сфере отсутствия всего. Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(8) Затем следующая мысль приходит к нему: «С полным преодолением сферы отсутствия всего мне следует войти и пребывать в сфере ни восприятия, ни не-восприятия». Не нанося вреда сфере ни восприятия, ни не-восприятия, с полным преодолением сферы отсутствия всего он входит и пребывает в сфере ни восприятия, ни не-восприятия. Он рассматривает этот объект, развивает и взращивает его, утверждается тщательно в нём. 
(9) Затем следующая мысль приходит к нему: «С полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, мне следует войти и пребывать в прекращении восприятия и чувствования». Не нанося вреда прекращению восприятия и чувствования, с полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, он входит и пребывает в прекращении восприятия и чувствования. 
Если он пожелает: «Пусть я, за счёт уничтожения умственных загрязнений, в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—он способен реализовать это, есть для этого подходящая основа». 
Когда, монахи, монах входит и выходит из каждого из этих медитативных достижений, его ум становится податливым и послушным. С податливым и послушным умом его сосредоточение становится безмерным и хорошо развитым. С безмерным, хорошо развитым сосредоточением, к какому бы состоянию, реализуемому посредством прямого знания, он бы ни направлял свой ум, чтобы реализовать его прямым знанием, он способен реализовать его, есть для этого подходящая основа. 
Мысль приходит к нему: «С угасанием направления и удержания ума на объекте, мне нужно войти и пребывать во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения». Но он не может войти и пребывать во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. Тогда следующая мысль приходит к нему: «Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, мне следует войти и пребывать в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости». Но он не может войти и пребывать в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. 
Точно также, бывает так, что некий глупый, несведущий, неопытный, неумелый монах, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он не рассматривает этот объект, не развивает и не взращивает его, не утверждается тщательно в нём. 

(1) Когда так было сказано: «Монахи, я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений происходит в зависимости от первой джханы»—то почему так было сказано? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он рассматривает любые существующие там феномены, относящиеся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию как непостоянное, страдание, болезнь, нарыв, отравленную стрелу, бедствие, недуг, чужое, распадающееся, пустое и безличностное. Он отводит ум от этих феноменов и направляет его к бессмертному элементу: «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». Если он устойчив в этом, он достигает уничтожения пятен умственных загрязнений. Но если он не достигает уничтожения пятен умственных загрязнений, то из-за этой жажды к Дхамме, из-за этой восторженности в Дхамме, он с полным уничтожением пяти нижних оков становится тем, кто переродится спонтанно в мире Чистых Обителей и обретёт окончательную ниббану там, никогда более не возвращаясь из того мира обратно в этот.  Благословенный сказал: «Монахи, я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений происходит в зависимости от первой джханы. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от второй джханы. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от третьей джханы. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от четвёртой джханы. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от сферы безграничного пространства. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от сферы безграничного сознания. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от сферы отсутствия всего. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от сферы ни восприятия, ни не-восприятия. Я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений также происходит в зависимости от прекращения восприятия и чувствования. 
Когда так было сказано: «Монахи, я говорю вам, что уничтожение пятен умственных загрязнений происходит в зависимости от первой джханы»—то в отношении этого так было сказано. 
Подобно лучнику или ученику лучника, который, тренируясь в стрельбе по соломенному чучелу или куче глины, впоследствии становится стрелком на дальние расстояния, снайпером, способным пронзить большое тело, то точно также, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… переродится спонтанно в мире Чистых Обителей и обретёт окончательную ниббану там, никогда более не возвращаясь из того мира обратно в этот. 

(1) Вот, брахманы, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Такой зовётся монахом, который, дойдя до края мира, пребывает на краю мира. Другие скажут о нём: «Он тоже находится в мире. Он также ещё не освобождён от мира». И я говорю так: «Он тоже находится в мире. Он также ещё не освобождён от мира».  «Представьте, брахманы, как если бы по четырём сторонам света стояли бы четыре человека, обладающие величайшим движением, скоростью, и шагом. Они обладали бы такой скоростью, что могли бы перемещаться также быстро, как если бы лучник с мощным луком—обученный, ловкий, натренированный, опытный—мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу. Их шаг был таким огромным, что он мог бы покрыть всё расстояние от восточного океана до западного океана. И тогда человек, стоящий на восточной стороне, сказал бы: «Я доберусь до края мира посредством передвижения». Обладая такой скоростью и таким шагом, имея срок жизни в сотню лет, живя в течение сотни лет, он передвигался бы в течение ста лет, если не считать остановок на то, чтобы поесть, попить, пообедать и перекусить, помочиться и испражниться, поспать, чтобы развеять усталость. И всё же, он бы умер по пути, так и не достигнув края мира. 

(1) Точно также, монахи, когда будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости—то в этом случае мысль приходит к монаху: «Теперь я спасён от опасности, и Мара ничего не сможет со мной сделать». И к Злому Маре приходит та же мысль: «Монах теперь спасён от опасности, и я ничего не могу с ним сделать».  Благословенный сказал: «Монахи, как-то раз дэвы и асуры выстроились на битву. В той битве асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение, дэвы отступали на север, а асуры преследовали их. И тогда мысль пришла к дэвам: «Асуры всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними во второй раз?» И во второй раз дэвы сразились с асурами, и во второй раз асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение, дэвы отступали на север, а асуры преследовали их. И тогда мысль пришла к дэвам: «Асуры всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними в третий раз?» И в третий раз дэвы сразились с асурами, и в третий раз асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение и испугавшись, дэвы вошли в свой город. 
Монахи, как-то раз дэвы и асуры выстроились на битву. В той битве дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение, асуры отступали на юг, а дэвы преследовали их. И тогда мысль пришла к асурам: «Дэвы всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними во второй раз?» И во второй раз асуры сразились с дэвами, и во второй раз дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение, асуры отступали на юг, а дэвы преследовали их. И тогда мысль пришла к асурам: «Дэвы всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними в третий раз?» И в третий раз асуры сразились с дэвами, и в третий раз дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение и испугавшись, асуры вошли в свой город. 
После того, как асуры вошли в свой город, мысль пришла к ним: «Теперь мы спасены от опасности и дэвы ничего не смогут с нами сделать». И к дэвам пришла та же мысль: «Асуры теперь спасены от опасности, и мы ничего не сможем с ними сделать». 
После того, как дэвы вошли в свой город, мысль пришла к ним: «Теперь мы спасены от опасности, и асуры ничего не смогут с нами сделать». И к асурам пришла та же мысль: «Дэвы теперь спасены от опасности, и мы ничего не сможем с ними сделать». 

(1) Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость—он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, а также восторгом и удовольствием, что рождены этим отбрасыванием. Будучи счастливым, он утоляет свой зуд.  (2–9) С угасанием направления и удержания он входит и пребывает во второй джхане… Здесь и далее медитативные достижения раскрываются по стандартной формуле, как, например, в АН 9.32. в третьей… в четвёртой… в сфере безграничного пространства… в сфере безграничного сознания… в сфере отсутствия всего… в сфере ни восприятия, ни не-восприятия… входит и пребывает в прекращении восприятия и чувствования, и, когда он увидел это мудростью, его пятна загрязнений ума полностью уничтожились. Будучи счастливым, он утоляет свой зуд». 
И спустя какое-то время он проживает один вдали от стада. И тогда он ест траву с неполоманными верхушками, никто не ест его погнутые и поломанные ветки, он пьёт чистую воду, а когда выходит из водоёма, слонихи не обтираются о его тело. И тогда мысль приходит к огромному лесному слону: «В прошлом я жил будучи окружённым другими слонами… проходили, обтираясь о моё тело. Но теперь я живу один, вдали от стада. Я ем траву… не обтираются о моё тело». Сломав охапку веток своим хоботом, потерев ей своё тело, он, будучи довольным, утоляет свой зуд. 
Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

(2) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если я с угасанием направления и удержания ума на объекте войду и буду пребывать во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения?» И всё же мой ум не склонялся к отсутствию направления ума на объект, не становился безмятежным, утверждённым, освобождённым в этом, хотя я видел это умиротворяющим. Мысль пришла ко мне: «Почему мой ум не склоняется…?» Мысль пришла ко мне: «Я не увидел опасности в направлении ума на объект и не взрастил этого прозрения. Я не достиг блага в отсутствии направления ума и не устремлялся к этому. Поэтому мой ум не склоняется к отсутствию направления ума и не становится безмятежным, утверждённым, освобождённым в этом, хотя я вижу это умиротворяющим».  (3) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с угасанием восторга я буду пребывать невозмутимым, осознанным, бдительным и ощущать приятное телом? Я войду и буду пребывать в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии». И всё же мой ум не склонялся к отсутствию восторга… Я не увидел опасности в восторге… И через некоторое время, увидев опасность в восторге, я взрастил это прозрение… 
(4) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, я войду и буду пребывать в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости?» И всё же мой ум не склонялся к отсутствию удовольствия и боли… Я не увидел опасности в удовольствии, связанном с невозмутимостью… И через некоторое время, увидев опасность в удовольствии, связанном с невозмутимостью, я взрастил это прозрение… 
(5) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий, вызываемых органами чувств, не обращающий внимания на восприятие множественности, воспринимая: «пространство безгранично», я войду и буду пребывать в сфере безграничного пространства?» И всё же мой ум не склонялся к сфере безграничного пространства… Я не увидел опасности в формах… И через некоторое время, увидев опасность в формах, я взрастил это прозрение… 
(6) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с полным преодолением сферы бесконечного пространства, воспринимая: «сознание безгранично», я войду и буду пребывать в сфере безграничного сознания?» И всё же мой ум не склонялся к сфере безграничного сознания… Я не увидел опасности в сфере безграничного пространства… И через некоторое время, увидев опасность в сфере безграничного пространства, я взрастил это прозрение… 
(7) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с полным преодолением сферы безграничного сознания, воспринимая: «здесь ничего нет», я войду и буду пребывать в сфере отсутствия всего?» И всё же мой ум не склонялся к сфере отсутствия всего… Я не увидел опасности в сфере безграничного сознания… И через некоторое время, увидев опасность в сфере безграничного сознания, я взрастил это прозрение… 
(8) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с полным преодолением сферы отсутствия всего я войду и буду пребывать в сфере ни восприятия, ни не-восприятия?» И всё же мой ум не склонялся к сфере ни восприятия, ни не-восприятия… Я не увидел опасности в сфере отсутствия всего… И через некоторое время, увидев опасность в сфере отсутствия всего, я взрастил это прозрение… 
(9) Затем, Ананда, мысль пришла ко мне: «Что если с полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, я войду и буду пребывать в прекращении восприятия и чувствования?» И всё же мой ум не склонялся к прекращению восприятия и чувствования, не становился безмятежным, утверждённым, освобождённым в этом, хотя я видел это умиротворяющим. Мысль пришла ко мне: «Почему мой ум не склоняется…?» Мысль пришла ко мне: «Я не увидел опасности в сфере ни восприятия, ни не-восприятия и не взрастил этого прозрения. Я не достиг блага в прекращении восприятия и чувствования и не устремлялся к этому. Поэтому мой ум не склоняется к прекращению восприятия и чувствования и не становится безмятежным, утверждённым, освобождённым в этом, хотя я вижу это умиротворяющим». 
И через некоторое время, Ананда, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, я вошёл и пребывал в первой джхане. По мере того как я пребывал в этом состоянии, восприятие и внимание, сопровождаемые чувственностью, возникли во мне, и я ощутил это недугом. Подобно тому, как в человеке, переживающем приятное, возникшая боль только лишь беспокоила бы его—то точно также, когда восприятие и внимание, сопровождаемые чувственностью, возникли во мне, я ощутил это недугом. 

(1) Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. До этой степени Благословенный говорил о достижении бреши среди ограничений в условном смысле. Ведь здесь также есть ограничение. И какое здесь ограничение? Любое направление и удержание ума на объекте медитации, которое не прекратилось здесь, является в данном случае ограничением. 

(1) «Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он пребывает, коснувшись этой сферы телом, каким бы образом она ни достигалась. До этой степени Благословенный говорил о засвидетельствовавшем телом в условном смысле. 

(1) «Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он понимает это мудростью. До этой степени Благословенный говорил об освобождённом мудростью в условном смысле. 

(1) «Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он пребывает, коснувшись этой сферы телом, каким бы образом она ни достигалась, и он понимает это мудростью. До этой степени Благословенный говорил об освобождённом в обоих отношениях в условном смысле. 

(1–8) Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Здесь и далее текст сутты и медитативные достижения раскрываются как в предыдущих суттах, например в АН 9.45. Далее, друг… монах входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой джхане… Далее, друг, с полным преодолением восприятий форм… монах входит и пребывает в сфере безграничного пространства… сфере безграничного сознания… сфере отсутствия всего… сфере ни восприятия, ни не-восприятия. И до этой степени также Благословенный говорил о напрямую видимой Дхамме в условном смысле. 

(1–8) Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане… Здесь и далее текст сутты и медитативные достижения раскрываются как в предыдущих суттах, например в АН 9.45. Далее, друг, с угасанием… монах входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой джхане… Далее, друг, с полным преодолением восприятий форм… монах входит и пребывает в сфере безграничного пространства… сфере безграничного сознания… сфере отсутствия всего… сфере ни восприятия, ни не-восприятия. И до этой степени Благословенный говорил о напрямую видимой ниббане в условном смысле. 

Благословенный сказал: «Монахи, когда монах, наделённый пятью факторами, уединяется в обиталище, которое наделено пятью факторами, то очень скоро за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни он может войти и пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно. И каким образом, монахи, монах наделён пятью факторами?  Когда монах, наделённый пятью факторами, уединяется в обиталище, которое наделено пятью факторами, то очень скоро за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни он может войти и пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». 

И если обладает таковой 

(8) Далее, Татхагата вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои прошлые обители в подробностях и деталях. Поскольку Татхагата вспоминает… то это сила Татхагаты… приводит в движение колесо Брахмы. 

Вот практикующий воспринимает (1) тотальность земли—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Он воспринимает (2) тотальность воды… (3) тотальность огня… (4) тотальность воздуха… (5) тотальность голубого… (6) тотальность жёлтого… (7) тотальность красного… (8) тотальность белого… (9) тотальность пространства… (10) тотальность сознания—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную». 

Однажды Благословенный пребывал в Каджангале в Бамбуковой Роще. И тогда группа мирян из Каджангалы подошла к некоей монахине из Каджангалы, они поклонились ей, сели рядом и обратились к ней:  Ответив, «Хорошо, достопочтенная», те миряне из Каджангалы восхитились и возрадовались словам монахини из Каджангалы. Затем они поднялись со своих сидений, поклонились ей, обошли её с правой стороны и отправились к Благословенному. Они поклонились Благословенному, сели рядом и рассказали Благословенному обо всей беседе с монахиней из Каджангалы. Благословенный ответил: 

(4) Монахи, существуют эти десять сфер тотальностей. Вот практикующий воспринимает тотальность земли—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Он воспринимает тотальность воды… тотальность огня… тотальность воздуха… тотальность голубого… тотальность жёлтого… тотальность красного… тотальность белого… тотальность пространства… тотальность сознания—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Таковы десять сфер тотальностей. Из этих десяти сфер тотальностей вот какая является наивысшей, а именно—когда практикующий воспринимает тотальность сознания—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Есть существа, которые воспринимают таким образом. Но даже в этих существах, которые воспринимают таким образом, существуют перемены, существуют изменения. Видя это так, обученный ученик Благородных разочаровывается этим. Будучи разочарованным, он становится бесстрастным к наивысшему, не говоря уже о низшем. 

(8) Далее, Господин, Благословенный вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои прошлые обители в подробностях и деталях. Поскольку это так, то это ещё одна причина, по которой я выражаю такое высочайшее почтение…  И тогда царь Пасенади Косальский поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, обошёл его с правой стороны и ушёл. 

Если, Махали, этих десяти качеств не было бы в мире, то нельзя было бы увидеть в мире неправедного поведения, поведения, противоположного Дхамме; а также праведного поведения, поведения, свойственного Дхамме. Но поскольку эти десять качеств существуют в мире, то можно увидеть неправедное поведение, поведение, противоположное Дхамме; а также праведное поведение, поведение, свойственное Дхамме». 

10.51. Свой собственный ум 

Однажды Благословенный странствовал по стране Косал вместе с большой Сангхой монахов и достиг косальского города под названием Налакапана. Там, возле Налакапаны, Благословенный пребывал в Церсисовой Роще. И тогда, в день Упосатхи, Благословенный сидел в окружении Сангхи монахов. Наставив, воодушевив, вдохновив и порадовав Сангху монахов беседой о Дхамме, которую он произносил в течение большей части ночи, Благословенный, обозрев абсолютно молчаливую Сангху монахов, обратился к Достопочтенному Сарипутте: «Сангха монахов лишена лени и апатии, Сарипутта. Поведай беседу о Дхамме монахам. Моя спина болит, я её расслаблю». 

об армиях, об опасностях, о войнах; 

(10) Если монах желает: «Пусть я за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо здесь и сейчас в этой самой жизни, смогу войти и пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно»—то тогда пусть он исполнит нравственное поведение, пусть будет предан внутреннему успокоению ума, не пренебрегает джханами, обладает прозрением и уединяется в пустых жилищах. 

(1) Наслаждение компанией является шипом для того, кто наслаждается затворничеством. (2) Стремление к привлекательным объектам является шипом для того, кто настроен на медитацию на характеристике непривлекательности. (3) Неуместное зрелище является шипом для того, кто охраняет двери органов чувств. (4) Общение с женщинами является шипом для ведения целомудренной жизни. (5) Шум является шипом для первой джханы. (6) Направление и удержание ума на объекте медитации является шипом для второй джханы. (7) Восторг является шипом для третьей джханы. (8) Вдох и выдох являются шипом для четвёртой джханы. (9) Восприятие и чувствование является шипом для достижения прекращения восприятия и чувствования. (10) Жажда—это шип, злоба—это шип, заблуждение—это шип. Пребывайте без шипов, монахи! У арахантов нет шипов. Араханты без шипов. У арахантов нет шипов и они без шипов». 

«Друзья, бывает так, что монах—хвастун. Он хвалится своими достижениями: «Я вхожу и выхожу из первой джханы. Я вхожу и выхожу из второй джханы… третьей… четвёртой… сферы безграничного пространства… сферы безграничного сознания… сферы отсутствия всего… сферы ни восприятия, ни не-восприятия. Я вхожу и выхожу из прекращения восприятия и чувствования».  Татхагата или его ученик, достигающий джханы—умелый в достижении, умелый в умах других, умелый в направлениях умов других—охватывает его ум своим собственным умом и смотрит: «Почему этот достопочтенный хвастун, хвалится своими достижениями: «Я вхожу и выхожу из первой джханы… вхожу и выхожу из прекращения восприятия и чувствования»? Татхагата или его ученик, охватив его ум своим умом, понимает: 
Точно также, друзья, бывает так, что монах—хвастун. Он хвалится своими достижениями: «Я вхожу и выхожу из первой джханы… Здесь повторяется целиком вся идущая выше часть сутты …«Этот достопочтенный немудр. Но в Дхамме и Винае, что были провозглашены Татхагатой, отсутствие мудрости является случаем упадка». 

Однажды Достопочтенный Махакассапа пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. Там Достопочтенный Махакассапа обратился к монахам: «Друзья монахи!» 

И когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати подошёл ко мне и сказал: «Господин, монах Кокалика скончался, и, поскольку он питал враждебность к Сарипутте и Моггаллане, после смерти он переродился в аду Падумы». Сказав так, он поклонился мне и, обойдя меня с правой стороны, исчез».  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати, обладающий поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал ему: «Господин, монах Кокалика скончался, и, поскольку он питал враждебность к Сарипутте и Моггаллане, после смерти он переродился в аду Падумы». Так сказал Брахма Сахампати. Сказав так, он поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, исчез. 
И тогда монах Кокалика встал со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. И вскоре после того, как монах Кокалика ушёл, всё его тело покрылось фурункулами размером с горчичное зерно. Затем эти фурункулы выросли до размера горошин. Затем они выросли до размера бобов нута. Затем, до размера зерён ююбы. Затем, до размера плодов ююбы. Затем, до размера плодов миробалана. Затем, до размера незрелых плодов баиля. Затем до размера спелых плодов баиля. И когда они выросли до размера спелых плодов баиля, они вскрылись, извергая кровь и гной. И тогда он просто лёг на пальмовые листья, точно рыба, проглотившая отраву. 
Настроив свой ум и слова против них». 

Когда так было сказано, те странники сидели умолкнувшими, смутившимися, с опущенными плечами и поникшей головой ушли в себя, не могли что-либо ответить. И тогда домохозяин Анатхапиндика, осознав, что эти странники сидят умолкнувшими… не могут что-либо ответить, поднялся со своего сиденья и отправился к Благословенному. Подойдя, он поклонился Благословенному, сел рядом и рассказал Благословенному обо всей беседе с теми странниками. Благословенный сказал:  «Хорошо, хорошо, домохозяин! Именно так этих пустых людей время от времени нужно тщательно опровергать разумным доводом». И затем он наставил, воодушевил, вдохновил и порадовал домохозяина Анатхапиндику беседой о Дхамме. И тогда домохозяин Анатхапиндика, наставленный, воодушевлённый, вдохновлённый, порадованный беседой о Дхамме, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. 

И затем домохозяин Вадджиямахита, наставленный, воодушевлённый, вдохновлённый, порадованный беседой о Дхамме, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны.  Когда так было сказано, те странники сидели умолкнувшими, смутившимися, с опущенными плечами и поникшей головой ушли в себя, не могли что-либо ответить. И тогда домохозяин Вадджиямахита, осознав, что эти странники сидят умолкнувшими… не могут что-либо ответить, поднялся со своего сиденья и отправился к Благословенному. Подойдя, он поклонился Благословенному, сел рядом и рассказал Благословенному обо всей беседе с теми странниками. Благословенный сказал: 

(7) Он знает умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум. Он различает ум со страстью как ум со страстью, а ум без страсти как ум без страсти. Он различает ум с отвращением как ум с отвращением, а ум без отвращения, как ум без отвращения. Он различает ум с невежеством как ум с невежеством, а ум без невежества, как ум без невежества. Он различает суженный ум как суженный ум, расширенный ум, как расширенный ум. Он различает увеличенный ум как увеличенный ум, а не-увеличенный ум как не-увеличенный ум. Он различает сильный ум который ещё не достиг наивысшего уровня как сильный ум, и непревзойдённый в силе ум как непревзойдённый в силе ум. Он различает сосредоточенный ум как сосредоточенный ум, а не-сосредоточенный ум как не-сосредоточенный ум. Он различает освобождённый ум как освобождённый ум, а не-освобождённый ум как не-освобождённый ум.  (8) Он вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

(1) Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний ума, входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, а также восторгом и удовольствием, что рождены этой отстранённостью. Как ты думаешь, не было бы это пребывание куда более превосходным и возвышенным, чем те, что предшествовали ему?»  А затем мимо пробегал бы заяц или кот. Он бы подумал: «Чем же я хуже слона? Я войду в это озеро, и, играясь, вымою свои уши и шею. Я помоюсь, попью, выйду, и отправлюсь куда пожелаю». И затем, не подумав, он поспешно бы вошёл в глубокое озеро. И можно ожидать, что либо он утонет, либо его снесёт. И почему? Потому что его маленькое тело не находит опоры в глубинах. 
Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Он говорит истину, держится за истину, в этом он прочен, надёжен, не обманывает мир. 
Представь, Упали, большое озеро, и мимо проходил бы огромный слон размером в семь или восемь локтей. Он бы подумал: «Что если я войду в это озеро и, играясь, вымою свои уши и шею. Я помоюсь, попью, выйду, и отправлюсь куда пожелаю». И тогда он вошёл бы в озеро и, играясь, вымыл бы свои уши и шею. Затем он бы помылся, попил, вышел, и отправился бы куда пожелал. И почему он смог так сделать? Потому что его большое тело находит опору в глубинах озера. 

«Брахман, почему в день Упосатхи ты стоишь с помытой головой, новыми льняными одеждами, держа в руке пучок мокрой травы кусы? Что происходит ныне с кланом брахманов?»  И тогда в день Упосатхи брахман Джануссони встал рядом, неподалёку от Благословенного, с помытой головой, новыми льняными одеждами, держа в руке пучок мокрой травы кусы. Благословенный увидел, что тот стоит там, и сказал ему: 
«Так вот же, Мастер Готама, в день Упосатхи брахманы моют свои головы, надевают новые льняные одежды. Затем они смазывают землю свежим коровьим навозом, покрывают это зелёной травой кусы и ложатся между оградой и домом для огня. Посреди ночи они встают три раза и с почтительным приветствием поклоняются огню: «Мы спускаемся в честь благоговейного. Мы спускаемся в честь благоговейного». Они подносят обилие топлёного масла, масла, взбитого масла огню. По истечении ночи они подносят различную превосходную пищу брахманам. Вот таким образом, Мастер Готама, брахманы соблюдают празднование паччорохани». 

Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Таким образом, он не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды.  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Паве в манговой роще Чунды, сына кузнеца. И тогда Чунда, сын кузнеца, подошёл к Благословенному, поклонился ему и сел рядом. Затем Благословенный сказал ему: 

Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Таким образом он не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 

(1) Вот некий человек уничтожает жизнь. Он жесток, кровожаден, предаётся насилию и побоям, беспощаден к живым существам. Он расползается телом, речью и умом. Его телесная камма кривая. Его словесная камма кривая. Его умственная камма кривая. Его будущий удел кривой, его перерождение кривое. А того, у кого кривой будущий удел и перерождение, я говорю вам, ждёт один из этих двух уделов: либо неимоверно болезненные ады, либо один из видов ползучих животных. И каковы виды ползучих животных? Змея, скорпион, многоножка, кошка, мышь или сова, или же любые другие животные, уползающие при виде людей. Так существо перерождается из существа, кто-либо перерождается посредством собственных деяний. Когда он переродился, он подвергается воздействию контактов. Вот таким образом, я говорю вам, существа являются наследниками своей каммы.  (2) Вот некий человек берёт то, что ему не было дано… (3) пускается в неблагое сексуальное поведение… (4) лжёт… (5) речью сеет распри… (6) говорит грубо… (7) пускается в пустую болтовню… (8) полон жажды… (9) имеет недоброжелательный ум и злобные устремления… (10) придерживается неправильного воззрения и неправильной точки зрения: «Нет ничего что дано…» … Пункты раскрываются также, как в АН 10.211. Он расползается телом, речью и умом. Его телесная камма кривая. Его словесная камма кривая. Его умственная камма кривая. Его будущий удел кривой… …Когда он переродился, он подвергается воздействию контактов. Вот таким образом, я говорю вам, существа являются наследниками своей каммы. 

Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи… 

Брахман, из-за подобного праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире».  «Брахман, из-за праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
И каким образом, брахман, праведное поведение, поведение соответствующее Дхамме, трёхчастно посредством тела… четырёхчастно посредством речи… трёхчастно посредством ума? Вот некий человек, отбрасывая убийство, воздерживается от уничтожения жизни… …Он придерживается правильного воззрения и правильной точки зрения… Вот каким образом праведное поведение, поведение свойственное Дхамме, трёхчастно посредством ума. 

И тогда Достопочтенный Ананда, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, обошёл его с правой стороны и отправился к Достопочтенному Сарипутте. Он обменялся с Достопочтенным Сарипуттой вежливыми приветствиями и, после обмена вежливыми приветствиями и любезностями, он сел рядом и сказал ему: 

(9) Далее, монах вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. Это также проявление веры в том, кто обладает верой. 

«(1) Вот, домохозяин, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Он рассматривает это и понимает это так: «Эта первая джхана сотворена и порождена волевым намерением. Но всё сотворённое и порождённое волевым намерением является непостоянным, подвержено прекращению». Если он устойчив в этом, то он достигает уничтожения загрязнений ума. Но если он не достигает уничтожения загрязнений, то из-за этой жажды к Дхамме, из-за этой восторженности в Дхамме, он, с полным уничтожением пяти нижних оков, становится тем, кто переродится спонтанно в мире Чистых Обителей и обретёт окончательную ниббану там, никогда более не возвращаясь из того мира обратно в этот. 

«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями, и фокусниками страстно желая все новой и новой прибыли,—отшельник Готама избегает подобным образом обмана и болтовни,—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате.  «В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища—а именно, танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу козлов, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—отшельник Готама избегает посещать подобным образом зрелища»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 
«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам—а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговоре об океане, беседам о том, что существует и чего не существует—отшельник Готама избегает подобным образом низменных бесед»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 
Другой обращается к нему так: «Существует, досточтимый, то свое «я», о котором ты говоришь. Я не говорю, что его нет. Но это свое «я», досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире. В чем же причина? Ведь чувственные удовольствия, досточтимый, непостоянны, приносят несчастье, изменчивы по природе, с их изменчивостью и превратностью возникает горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство. И насколько, досточтимый, это свое «я», освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, достигает первой ступени созерцания—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней, настолько, досточтимый, что свое «я», и достигает высшего освобождения в зримом мире».—Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире. 
«Отказавшись от лживой речи, избегая лживой речи, отшельник Готама говорит правду, связан с правдой, наделен, достоин доверия, не обманывает людей»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнеся хвалу Татхагате. 

«Божественный! Блаженный, арахант, всецело просветленный пребывает у нас в манговой роще с большой толпой монахов, двенадцатью с половиной сотнями монахов. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава. Он, Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Пусть Божественный почтит посещением его, Блаженного,—быть может удостоенный посещения Блаженный доставит отраду сердцу божественного».  видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. 
Вот что я слышал. Однажды Блаженный с большой толпой монахов, двенадцатью с половиной сотнями монахов пребывал в Раджагахе, в манговой роще Дживаки Комарабхаччи. И в это самое время в тот день упосатхи что перед пятнадцатым днем комуди, завершающим четырехмесячный цикл, в ночь полнолуния царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта сидел окруженный царскими приближенными на превосходной верхней террасе дворца. И вот в тот день упосатхи царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта взволнованно воскликнул: «Поистине, почтенные, восхитительная лунная ночь! Поистине, почтенные, прекрасна лунная ночь! Поистине, почтенные, приятна для глаз лунная ночь! Поистине, почтенные, отрадна лунная ночь! Поистине, почтенные, благоприятна лунная ночь! Какого же отшельника или брахмана, могли бы мы сейчас почтить посещением, чтобы удостоенный посещения он доставил отраду нашему сердцу?» 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
И вот, господин, я спрашиваю Блаженного: «Существуют ведь, господин, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, господин, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
И вот неподалеку от манговой рощи царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта ощутил страх, ощутил оцепенение,—ощутил дрожь волосков. И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта устрашенный, возбужденный, с поднявшимися на теле волосками, так сказал Дживаке Комарабхачче: «Не обманываешь ли ты меня, дорогой Дживака? Не вводишь ли ты меня в заблуждение, дорогой Дживака? Не предаешь ли ты меня недругам, дорогой Дживака? Как же это от столь большой толпы монахов, двенадцати с половиной сотен монахов, не слышно ни звуков чиханья, ни звуков кашля, ни шума?» 
И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта, возрадовавшись словам Блаженного, поднялся с сиденья, приветствовал Блаженного и обойдя его с правой стороны, удалился. 
Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычны пути заслуг и созревание плодов заслуг! Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я—человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается и я сказал бы, словно бог,—я же—его раб, исполняющий работу, рано встающий, поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем он может сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самым ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот, твой слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет, обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению». Сказал ли бы ты тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет рабом, исполняющим работу, рано встающим и поздно ложащимся, послушно выполняющим все, приятно ведущим себя, сладкоречивым, следящим за моим лицом»? 
«Можно, великий царь. Только я в таком случае задам тебе встречный вопрос, чтобы ты ответил на него так, как тебе больше подходит. Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подать, умножающий твои богатства. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычайны пути заслуг и созревание плодов заслуг. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается, я сказал бы, словно бог,—я же еще земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий его богатства. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он может обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот твой слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий твое богатство—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь своим ничтожным пропитанием и кровом, радуясь уединению». Сказал ли бы тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет землевладельцем, домохозяином, уплачивающим подати, умножающим мое богатство?» 
Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. 
«Однажды, господин, я приблизился к Аджите Кесакамбали. Приблизившись, я обменялся с Аджитой Кесакамбали дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Аджите Кесакамбали: «Существуют ведь, досточтимый Аджита, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Аджита, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Маккхали Госале. Приблизившись, я обменялся с Маккхали Госалой дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Маккхали Госале: «Существуют ведь, досточтимый Госале в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Госала, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Нигантхе Натапутте. Приблизившись, я обменялся с Нигантхой Натапуттой дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Нигантхе Натапутте: «Существуют ведь, досточтимый Аггивессана, занятые в различных отраслях ремесел—а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Аггивессана, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Пакудхе Каччаяне. Приблизившись, я обменялся с Пакудхой Каччаяной дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Пакудхе Каччаяне: «Существуют ведь, досточтимый Каччаяна, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Каччаяна, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Пуране Кассапе. Приблизившись, я обменялся с Пураной Кассапой дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Пуране Кассапе: «Существуют ведь, досточтимый Кассапа, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Кассапа, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
Однажды, господин, я приблизился к Санджае Беллаттхипутте. Приблизившись, я обменялся с Санджаей Беллаттхипуттой дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Санджае Беллаттхипутте: «Существуют ведь, досточтимый Санджая, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Санджая, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью. 
Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. 
Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, великий царь, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Подобно тому, великий царь, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются»,—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
Подобно тому, великий царь, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Подобно тому, великий царь, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: «Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка»,—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Подобно тому, великий царь, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Подобно тому, великий царь, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить, из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает,—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишённой нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним. Становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух. Опускается в землю и поднимается из неё, словно из воды. Не погружаясь идёт по воде, словно по земле, сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица. Касается рукой и схватывает Солнце и Луну—эти столь великие, столь чудесные светила, своим телом он достигает даже мира Брахмы. 
Подобно тому, великий царь, как человек, извлекая тростинку из влагалища мунджи, может сказать себе: «Вот мунджа, вот—тростинка, одно—мунджа, другое—тростинка, но ведь тростинка извлечена из мунджи», или же подобно тому, великий царь, как человек, извлекая меч из ножен, может сказать себе: «Вот—меч, вот—ножны, одно—меч, другое—ножны. Но ведь меч извлечен из ножен», или же подобно тому, великий царь, как человек, вытаскивая змею из сбрасываемой ею кожи, может сказать себе: « Вот—змея, вот—кожа, одно—змея, другое—кожа, но ведь змея вытащена из кожи»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Подобно тому, великий царь, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба вида звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Подобно тому, великий царь, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом. 
Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: « Это уничтожение греховных свойств», 
Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. 
«Существуют ведь, господин, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом своего ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли господин, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
Так со сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысли к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведение тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». 
Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. 

борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,  Ведь брахман Поккхарасади, Амбаттха, пользуется дарением Пасенади, царя Косалы. Но царь Косалы Пасенади не разрешает ему появляться в своем присутствии. Когда он советуется с ним, то советуется с ним через завесу. Как это, Амбаттха, царь Пасенади из Косалы не разрешает даже появляться в своем присутствии тому, которому он доставляет подобающую, благочестивую милостыню? Гляди же, Амбаттха, сколь неправ твой наставник брахман Поккхарасади. 
«Ведь твой приход сюда, Амбаттха, имел какую-то цель. Тщательно обрати внимание на ту цель, ради которой ты пришел. Юный Амбаттха дурно воспитан—он гордится своим славным воспитанием, но что иное он обнаруживает как не дурное воспитание». 
Вот, что я слышал. Однажды Блаженный, двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, прибыл в брахманскую деревню под названием Иччхананкала в Косале. И там в Иччхананкале Блаженный остановился в густой роще Иччхананкалы, и в это самое время брахман Поккхарасади обитал в Уккаттхе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном—царском наделе, отданном ему царем Косалы Пасенади в полное владение в качестве царского дара. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
—«Да, брахман, сюда приходил твой ученик, юный Амбаттха». 
«Если вполне можно вспомнить, Амбаттха, с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакья—дети господ, а ты—сын рабыни сакьев. Все Сакьи, Амбаттха, считают своим предком царя Оккаку. Когда-то давно, Амбаттха, царь Оккака, желая передать царство сыну своей любимой и дорогой первой супруги, побудил оставить страну старших сыновей Оккамукху, Каранду, Хаттинию, Синупучу. Оставив страну, они нашли прибежище на склонах Гималаев на берегу лотосного пруда, в большой роще деревьев сака. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами. 
И в это самое время яккха Ваджирапани с большой железной булавой—горящей, воспламененной, сверкающей—появился в воздухе над юным Амбаттхой с намерением: «Если этот юный Амбаттха, трижды спрошенный Блаженным, не ответит на вопрос, связанный с истиной, то я разорву его голову на семь частей». И вот этого яккху Ваджирапани увидели и Блаженный, и юный Амбаттха. И видя его, юный Амбаттха, устрашенный, возбужденный, с поднявшимися на теле волосками, ища защиты у Блаженного, ища приюта у Блаженного, ища прибежища у Блаженного, припал к его ногами и так сказал Блаженному: «Что это произнес досточтимый Готама? Пусть досточтимый Готама повторит еще раз». 
—«Итак, Амбаттха, ты с наставником лишен непревзойденного обладания знанием и праведностью, и ты с наставником лишен тех четырех отверстий, через которые утрачивается непревзойденное обладание знанием и праведностью. А ведь наставник брахман Поккхарасади сказал тебе, Амбаттха, такие слова: «Кто эти негодные бритоголовые отшельники, прислужники, нечистые, происшедшие от стоп родичей, и какая у них может быть беседа с брахманами, наделенными тройным знанием?» хотя и сам следует ложным путем и несовершенен. Гляди же, Амбаттха, сколь неправ твой наставник брахман Поккхарасади. 
И тогда эти монахи сказали себе так: «Ведь этот юный Амбаттха рожден в знатном семействе и ученик знатного брахмана Поккхарасади. Нетрудно Блаженному беседовать с подобным отпрыском знатного семейства». И они так сказали юному Амбаттхе: «Вот, Амбаттха, обитель с закрытыми дверями. Без шума приблизься к ней, не спеша, войди на веранду, кашляни и постучи по засову. Блаженный отворит тебе дверь». 
И у него есть больше тысячи сыновей—героев могучего сложения, повергающих вражеское войско. Он занимает эту землю, ограниченную океаном, покорив ее не палкой, не мечом, но одной лишь добродетелью. Если же он, оставив дом, странствует бездомным, то становится арахантом, всецело просветленным, снимающим покров с мира. Вот, дорогой Амбаттха, я даю тебе священные тексты, ты—принимаешь священные тексты». 
«Как же, Амбаттха, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, Амбаттха, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, Амбаттха, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Это и есть часть его праведности. Подобно тому, Амбаттха, как искусный банщик, или ученик банщика, насыпав мыльный порошок в металлический сосуд и постепенно окропляя со всех сторон водой станет обливать его так, что получиться мыльный ком, омытый влагой, пронизанный влагой, внутри и снаружи пропитанный влагой, но не источающий ее, так же точно, Амбаттха, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью. 
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободный сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, Амбаттха как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Подобно тому, Амбаттха, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются»,—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». Это и есть часть его знания. Таково, Амбаттха, его знание. 
Подобно тому, Амбаттха, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Подобно тому, Амбаттха, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: «Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка»,—точно так же, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Подобно тому, Амбаттха, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, точно так же, Абаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Подобно тому, Амбаттха, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает. Или же подобно тому, Амбаттха, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд, какой пожелает. Или же подобно тому, Амбаттха, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает,—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь, идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает Солнце и Луну—это столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы. 
Подобно тому, Амбаттха, как человек, извлекая тростинку из влагалища мунджи, может сказать себе: «Вот мунджа, вот—тростинка, одно—мунджа, другое—тростинка, но ведь тростинка извлечена из мунджи», или же подобно тому, Амбаттха, как человек, извлекая меч из ножен, может сказать себе: «Вот—меч, вот—ножны, одно—меч, другое—ножны. Но ведь меч извлечен из ножен», или же подобно тому, великий царь, как человек, вытаскивая змею из сбрасываемой ею кожи, может сказать себе: «Вот—змея, вот—кожа, одно—змея, другое—кожа, но ведь змея вытащена из кожи»—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Подобно тому, Амбаттха, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысли к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысль к совершенному знанию. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». Это и есть часть его знания. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведение тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба вида звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». 
«Хорошо, почтенный»,—согласился юный Амбаттха с брахманом Поккхарасади, поднялся с сиденья, приветствовал брахмана Поккхарасади, обошел его с правой стороны, взошел на повозку, запряженную кобылой, и вместе с многочисленными юношами направился к густой роще Иччхананкалы. Проехав на повозке, сколько позволяла дорога, он сошел с повозки и пешком вошел в парк. 

Ведь досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду.  Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные,—наставник многих наставников. А раз отшельник Готама, почтенные, наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный». А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный»,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения—наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары, и отшельник Готама—наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы». 
Вот, что я слышал. Однажды Блаженный, двигаясь по Анге с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, прибыл в Чампу. И там в Чампе Блаженный остановился на берегу лотосного пруда Гаггары. И в это самое время брахман Сонаданда обитал в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. 
—«Вот юноша Ангака, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, и нет в этом окружении равного ему по красоте, за исключением отшельника Готамы. Вот юноша Ангака, почтенные, начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Я сам учил его священным текстам. Вот юноша Ангака, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Я сам знаю его мать и отца. Но если бы юноша Ангака, почтенные, убивал живых существ, брал то, что ему не отдано, ходил к чужой жене, говорил ложь, пил хмельное, то, что пользы было бы ему от красоты, от священных текстов, от происхождения? Ведь, когда брахман, почтенные, нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими двумя признаками, почтенные, брахманы признают брахманом, и говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
—«Если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я поднимусь с сиденья и приветствую Блаженного Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением. К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Поэтому, если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я протяну сложенные ладони, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я поднялся с сиденья. И, если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я сниму головную повязку, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я совершаю приветствие головой. Если, находясь в повозке, почтенный Готама, я спущусь с повозки и приветствую Блаженного Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением. К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава, у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Поэтому, если, находясь в повозке, почтенный Готама, я протяну вверх стрекало, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я спускаюсь с повозки. И если, находясь в повозке, почтенный Готама, я опущу руки, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я совершаю приветствие головой». 
И Блаженный безмолвно согласился. Тогда брахман Сонаданда, узнав о согласии Блаженного, поднялся с сиденья, приветствовал Блаженного и, обойдя его с правой стороны, удалился. И когда прошла эта ночь, брахман Сонаданда, приказав приготовить в своем доме изысканную твердую пищу и нежную пищу, сообщил Блаженному о времени: «Пришло время, почтенный Готама,—пища готова». 
И вот Блаженный сказал брахману Сонаданде: «Сколькими признаками должен быть наделен брахман, чтобы брахманы признали его брахманом и чтобы, говоря «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи!» 
И вот брахман Сонаданда выпрямил тело, оглядел окружающих и сказал Блаженному: «Почтенный Готама, наделенного пятью признаками брахманы признают брахманом, и, говоря «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи. Каковы же пять признаков? Итак, почтенный, брахман благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Он начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Он прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Он нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. Он мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку. Наделенного этими пятью признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
И вот у брахмана Сонаданды, когда он проходил через густую рощу, возникло в уме такое размышление: «Если я задам вопрос отшельнику Готаме, а отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует задавать этот вопрос—вот как, брахман, следует задавать этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен правильно задать вопрос отшельнику Готаме». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Или если отшельник Готама задаст мне вопрос, а я ответом на вопрос не удовлетворю его сердце, и отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует отвечать на этот вопрос—вот как, брахман, следует отвечать на этот вопрос»,—из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен удовлетворить ответом на вопрос сердце отшельника Готамы». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Если же я, подойдя так близко, поверну назад, не увидев отшельника Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он погряз в гордости, но труслив и не отваживается даже приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Как это он может, подойдя так близко, повернуть назад, не увидев отшельника Готаму?» К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой». 
Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью. 
Когда так было сказано, брахман Сонаданда сказал тем брахманам: «Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег—и скрытых под землей, и находящихся на поверхности земли,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. 
—«Можно ли от этих двух признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного одним признаком признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?». 
—«Можно ли от этих пяти признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного четырьмя признаками признали брахманом и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
—«Можно ли от этих трех признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного двумя признаками признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
—«Можно ли от этих четырех признаков, брахман, отнять один призрак так, чтобы наделенного тремя признаками признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих пяти признаков внешнюю красоту. Ибо что значит красота? Ведь, когда брахман, почтенный, благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Он начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими четырьмя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
—«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих трех признаков происхождение. Ибо что значит происхождение? Ведь, когда брахман, почтенный, нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими двумя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
—«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих четырех признаков священные тексты. Ибо, что значит священные тексты? Ведь когда брахман, почтенный, благороден от обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона, вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими тремя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
Но и тогда, усевшись, брахман Сонаданда продолжал пребывать в размышлении: «Если я задам вопрос отшельнику Готаме, а отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует задавать этот вопрос—вот как, брахман, следует задавать этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен правильно задать вопрос отшельнику Готаме». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у кого уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Или если отшельник Готама задаст мне вопрос, а я ответом на вопрос не удовлетворю его сердце, и отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует отвечать на этот вопрос—вот как, брахман, следует отвечать на этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен; он не способен удовлетворить ответом на вопрос сердце отшельника Готамы». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. О, если бы отшельник Готама задал мне вопрос моих наставников о тройном знании! Тогда я несомненно удовлетворил бы его сердце ответом на вопрос». 
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, брахман, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Подобно тому, брахман, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: «Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка»,—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Подобно тому, брахман, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Подобно тому, брахман, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, брахман, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд, какой пожелает. Или же подобно тому, брахман, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает,—так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: 
Подобно тому, брахман, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Подобно тому, брахман, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», 
Так со сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». Это и есть часть его постижения. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». Это и есть часть его постижения. Таково, брахман, это постижение». 

Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные,—наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.  «Ведь у меня, почтенные, уже собрано большое богатство благодаря справедливой подати, Пусть же это остается у вас, и возьмите отсюда еще сверх того из моего богатства». 
Вот что я слышал. Однажды Блаженный, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, прибыл в брахманскую деревню под названием Кханумата в Магадхе. И там, в Кханумате Блаженный остановился в Амбалаттхике. И в это самое время брахман Кутаданта обитал в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. И в это самое время у брахмана Кутаданты было приготовлено большое жертвоприношение. Семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен телок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов были приведены к жертвенному столбу для жертвоприношения. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
—«Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег—и скрытых под землей, и находящихся на поверхности земли,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. 
И Блаженный безмолвно согласился. Тогда брахман Кутаданта, узнав о согласии Блаженного, поднялся с сидения, приветствовал Блаженного и, обойдя его с правой стороны, удалился. И когда прошла эта ночь, брахман Кутаданта, приказав приготовить у себя около ямы для жертвоприношения изысканную твердую пищу и нежную пищу, сообщил Блаженному о времени. «Пришло время, почтенный Готама,—пища готова». 
Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
—«Когда кто- нибудь, брахман, умиротворенный в мыслях, обязуется следовать заповедям, воздерживаясь уничтожать живое, воздерживаясь брать то, что не дано, воздерживаясь от неправедного поведения в области чувственного, воздерживаясь от лживой речи, воздерживаясь от хмельных, спиртных, опьяняющих напитков, вызывающих легкомыслие, то это жертвоприношение, брахман,—и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение—постоянное подаянье, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу». 
Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Это жертвоприношение, брахман,—и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения 
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение—не будучи могущественным, наделенным четырех частным войском—послушным и исполнительным,—поистине, сжигающим недругов своей славой, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь могуществен, наделен четырех частным войском—послушным и исполнительным,—поистине, сжигает недругов своей славой, и пусть поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, брахман, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Подобно тому, брахман, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются»,—так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
Подобно тому, брахман, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», 
—«Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту». 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Это жертвоприношение, брахман,—и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием» 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». 
Царь Махавиджита был наделен восемью признаками: благородный с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Прекрасный, приятный для глаз, доставляющий отраду, наделенный высшей красотой телосложения, превосходный, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. Могущественный, наделенный четырехчастным войском, послушным и исполнительным,—поистине, сжигающий недругов своей славой. Верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги. Весьма ученый во всех областях знания, знающий смысл каждого слова и объясняющий: «Вот смысл этого слова, вот смысл того слова». Мудрый, ясный в суждениях, разумный, сведущий, способный мыслить о прошедшем, будущем и настоящем.—Этими восемью признаками был наделен царь Махавиджита. И эти восемь признаков являются принадлежностями этого жертвоприношения. 

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности.  В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
И вот далее, Махали, монах, с уничтожением греховных свойств, сам познав, испытав и обретя в зримом мире лишенные греховных свойств, освобождение сердца и освобождение постижения, продолжает пребывать здесь. Это состояние, Махали, еще превосходнее и возвышеннее, и чтобы испытать его, монахи ведут при мне целомудренную жизнь. 
Как же, достопочтенные, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, достопочтенные, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Он сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым, совершенным разумом. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, достопочтенные, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, достопочтенные, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной чистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». И вот, достопочтенные, когда монах знает так и видит так, то подобает ли ему говорить: «жизненное начало—то же, что и тело» или «жизненное начало—одно, а тело другое»? 
Подобно тому, достопочтенные, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: «Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Подобно тому, достопочтенные, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль. Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль. Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль. Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль. Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль. Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль. Собранную мысль он постигает как собранную мысль. Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль. Великую мысль он постигает как великую мысль. Невеликую мысль он постигает как невеликую мысль. Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль. Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль. Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль. Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль. Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль. Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль. 
Подобно тому, достопочтенные, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд из слоновой кости, какой пожелает, или же подобно тому, достопочтенные, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает Солнце и Луну—эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек, извлекая тростинку из влагалища мунджи, может сказать себе: «Вот мунджа, вот—тростинка, одно—мунджа, другое—тростинка, но ведь тростинка извлечена из мунджи», или же подобно тому, достопочтенные, как человек, извлекая меч из ножен, может сказать себе: «Вот—меч, вот—ножны, одно—меч, другое—ножны. Но ведь меч извлечен из ножен», или же подобно тому, достопочтенные, как человек, вытаскивая змею из сбрасываемой ею кожи, может сказать себе: «Вот—змея, вот—кожа, одно—змея, другое—кожа, но ведь змея вытащена из кожи»—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной чистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной чистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной чистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысли к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведение тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». 

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли,—он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности.  В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует,—он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности. 
Как же, достопочтенные, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, достопочтенные, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания,—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней. Он сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым, совершенным разумом. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, достопочтенные, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения. 
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, достопочтенные, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». И вот, достопочтенные, когда монах знает так и видит так, то подобает ли ему говорить: «жизненное начало—то же, что и тело» или «жизненное начало—одно, а тело другое»? 
Подобно тому, достопочтенные, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: «Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Подобно тому, достопочтенные, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль. Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль. Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль. Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль. Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль. Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль. Собранную мысль он постигает как собранную мысль. Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль. Великую мысль он постигает как великую мысль. Невеликую мысль он постигает как невеликую мысль. Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль. Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль. Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль. Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль. Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль. Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль. 
Подобно тому, достопочтенные, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд из слоновой кости, какой пожелает, или же подобно тому, достопочтенные, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает Солнце и Луну—эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек, извлекая тростинку из влагалища мунджи, может сказать себе: «Вот мунджа, вот—тростинка, одно—мунджа, другое—тростинка, но ведь тростинка извлечена из мунджи», или же подобно тому, достопочтенные, как человек, извлекая меч из ножен, может сказать себе: «Вот—меч, вот—ножны, одно—меч, другое—ножны. Но ведь меч извлечен из ножен», или же подобно тому, достопочтенные, как человек, вытаскивая змею из сбрасываемой ею кожи, может сказать себе: «Вот—змея, вот—кожа, одно—змея, другое—кожа, но ведь змея вытащена из кожи»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Подобно тому, достопочтенные, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом. 
постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», 
постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», 
постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств». 
постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысли к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Их этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: «Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведение тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».—Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так, с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он 
У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием». 

И именно так оно, монахи, что посредством прямого проникновения в элементы Дхаммы, Татхагата вспоминает будд прошлого, которые обрели окончательную ниббану, выйдя за множественность, испепелив следы, истощив круговерть, преодолев все страдания. Он вспоминает их рождения, их имена, их семьи, их жизненный срок, их главных учеников и группы учеников: «Эти Благословенные были рождены так-то, были названы так-то, таковой была их семья, такой была их нравственность, их Дхамма, их мудрость, их житие, их освобождение».  Очищай свой ум—таково учение будд. 
Сказав так, тот брахма поклонился Благословенному Будде Випасси и, обойдя его справой стороны, исчез. Тогда Благословенный Будда Випасси, выйдя из затворничества, рассказал монахам о происшедшем. 
Тогда великий брахма, подумав: «Я сделал так, что Благословенный Будда Випасси начнёт учить Дхамме», поклонился ему и, обойдя его с правой стороны, исчез. 

Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой джханы. Таково второе месторасположение для сознания. 

«Ананда, прошу тебя, приготовь для меня ложе головою к северу, между деревьями-близнецами. Я устал, Ананда, и охотно прилег бы». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному. И приготовил ложе головой к северу, между деревьями-близнецами. Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положивши одну на другую утомленные ноги; и пребывал он в памятовании и ясном осознавании.  «Вот твоя ошибка, вот твоя вина, Ананда, – когда был так явен намек, так очевидна была подсказка, ты не мог понять того, и ты не умолял Татхагату, говоря: «Благоволи, Господин, остаться в сей калпе. Живи, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради спасения и блага людей и богов». Если бы так ты умолял тогда Татхагату, Татхагата может быть и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он снизошел бы к твоим мольбам. Вот твоя ошибка, вот твоя вина! 
Вскоре после того, как удалился Пуккуса из рода Маллов, почтенный Ананда возложил оба парчовых, вышитых золотом одеяния на Благословенного. И как только он одел их на тело Благословенного – они потеряли весь свой блеск! 
В то время Личчхави Весальские услышали, что в Весали прибыл Благословенный и остановился в Манговой Роще Амбапали. И они запрягли множество великолепных колесниц и в сопровождении остальных направились в Весали. Одни из них были в синих платьях и уборах; другие – в желтых, красных и белых платьях и уборах. 
В то время Маллы Кусинарские собрались в зале собраний обсуждать общественные дела. И вот почтенный Ананда вошел в зал собраний, и войдя, известил Маллов, говоря: «В сей день, о Васетты, в последнюю ночную стражу, скончается Татхагата. Приближается, о Васетты, близится! Дабы никогда не упрекать вам себя, говоря: «В нашем городе была Париниббана Татхагаты, и мы не потрудились навестить Татхагату в последние часы его жизни!» 
В то время наложница Амбапали услышала, что в Весали прибыл Благословенный и остановился там в Манговой Роще. И повелев запрячь множество великолепных повозок, она села на одну из них, и в сопровождении остальных направилась к роще. Она подъехала в повозке, насколько позволяла дорога, и тогда сошла и пешком приблизилась к тому месту, где пребывал Благословенный, и приблизившись к нему, почтительно села рядом. И Благословенный наставлял её в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. 
«Вы задумали, Вассетхи: «Мы воздали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой. Теперь давайте возьмем тело Благословенного, отнесем на южную часть города, и там, с южной стороны, за городом, свершим обряд сожжения тела Благословенного». Но божества, Вассетхи, думают так: «Мы воздали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой. Теперь давайте возьмем тело Благословенного и понесем его северным путем к северной части города, и войдя в город северными вратами, потом пройдем через центр города, и выйдя через восточные врата, понесем тело к надгробью Маллов, именуемой Макута-бандхана, и там свершим обряд сожжения тела Благословенного». – «Да будет же так, почтенный, как желают божества». 
Господин, все Архаты и в совершенстве Пробудившиеся прошлого избавились от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепили свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом взращивали семь факторов Постижения, и полностью обрели непревзойденное, наивысшее Постижение. 
Держал свой путь через Манговую Рощу. 
доколе они развивают дух свой в доброжелательстве, дабы добрые и благочестивые могли приходить к ним и проживать среди них в отраде – дотоле монахи могут ожидать не упадка, но преуспевания. 
Должны отбросить свой сотворенный вид. 
И Благословенный ответил: «Во всех десяти мирах вряд ли есть хоть одно божество, не явившееся сюда, дабы посмотреть на Татхагату. На расстоянии двенадцати йоджан от Саловой Рощи Маллов, в окрестности Кусинары, нет места даже размером с волосину, не занятого могущественными божествами. И эти божества, Ананда, возмущаются и говорят: «Издалека явились мы, дабы посмотреть на Татхагату. Редко являются в мир Татхагаты, Архаты, в совершенстве Пробудившиеся. И сегодня в последнюю ночную стражу будет Париниббана Татхагаты; и вот этот монах стоит пред Татхагатой, заслоняя его, не дает нам посмотреть на Татхагату в последний час его жизни – так, Ананда, возмущаются божества». 
И Благословенный сказал: «Если в чьих-либо Дхамме и Винае не найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты не найдешь там истинного аскета ни первой, ни второй, ни третьей, ни четвертой ступеней святости. Но если в каких угодно Дхамме и Винае найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты найдешь там истинного аскета первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости. В этих Дхамме и Винае, Субхадда, найден Благородный Восьмеричный Путь; и в них одних найдены истинные аскеты первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости. Лишены истинного аскетизма системы других учителей. Но если, Субхадда, монахи живут праведно, то мир не лишится архатов. 
И Благословенный также, Господин, пребывающий здесь и сейчас Архат и в совершенстве Пробудившийся избавился от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепил свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом взрастил семь факторов Постижения, и полностью обрел непревзойденное, наивысшее Постижение». 
И, Господин, все Архаты и в совершенстве Пробудившиеся будущего избавятся от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепят свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом будут взращивать семь факторов Постижения, и полностью обретут непревзойденное, наивысшее Постижение. 
И когда Ананда отошел, Мара, Злой Дух, приблизился к Благословенному с такими словами: «О, Господин, покинь жизнь, уйди теперь, о Благословенный! Пришло время Благословенному покинуть жизнь, как прорицал о себе Благословенный, говоря: «Я до тех пор не уйду, Злой Дух, пока монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, не станут верными последователями, мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, будут готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, пока они не будут готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и не разнесут далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме. 
И когда, Ананда, я входил в те собрания, прежде чем сесть или вступить в беседу, я становился цветом подобен их цвету и голосом, подобен их голосу. И тогда в благочестивой беседе я поучал их, воодушевлял и радовал. Но они не знали меня, когда я говорил с ними, и говорили: «Кто это, что говорит так, человек ли, бог ли?» 
И когда был так ясен намек, так очевидна подсказка, не понял ты, не обратился к Татхагате, не умолял его: «Благоволи, Господин, пребыть здесь всю сию калпу! О Благословенный, живи на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, на радость и счастье и благо людей и богов». Если бы ты умолял Татхагату, Татхагата быть может и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он бы принял его. Вот в чем твоя ошибка, Ананда, твоя вина! 
И кроме как там, нет ни одного святого (первой ступени) 
И поучивши их, воодушевив, ободрив и порадовав в благочестивой беседе, я исчезал оттуда. Но они не узнали меня, даже когда я скрылся, и говорили: «Кто это, что исчез так, человек ли, бог ли?» 
И сегодня, Ананда, в третью ночную стражу, в Саловой Роще Маллов, поблизости от Кусинары, между двумя деревьями-близнецами сала, наступит Париниббана Татхагаты. В путь теперь, Ананда, идем к реке Какудхе». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда. 
И сегодня снова, Ананда, у надгробья Чапалы, опять посетил меня Мара, Злой Дух и обратившись ко мне сказал: «И теперь, Господин, монахи и монахини общины, и все миряне, ученики, мужи и жены, стали такими учениками Благословенного – мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, они готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и разнесли далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме. 
И также, в Банановой Роще, у Разбойничьего Утеса, в Пещере Саттапанни, на Горе Вебхара, у Черной Скалы Исигили, у Змеиного Пруда, в Прохладном Лесу, в Таподовой Роще, в Бамбуковой Роще, у Беличьей Кормушки, в Манговой Роще Дживаки, В Маленькой Бухте и в Оленьей Роще, я говорил тебе, Ананда те же самые слова: «Какое прекрасное место Раджагаха, прекрасны все эти места! Кто развивал, тренировал, занимал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда, свершил это. Таким образом, Татхагата может, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. 
И также в Наланде, в Манговой Роще Паварики, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом: «То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству». 
И тогда Благословенный в благочестивой беседе наставлял в Дхамме Пуккусу, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. И Пуккуса из рода Маллов, обученный, воодушевленный, обрадованный Благословенным, в восхищении поднялся с сидения, и склонившись пред Благословенным, обойдя справа, удалился. 
И Чунда-кузнец, услышал, что Благословенный прибыл в Паву и остановился в его Манговой Роще. И Чунда-кузнец направился на то место, где остановился Благословенный, придя и поклонившись перед ним, почтительно сел рядом. И тогда Благословенный в благочестивой беседе наставлял его в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. 
Когда Благословенный пробыл в Амбалаттхике так долго, как он желал, он обратился к Ананде: «В путь, Ананда, пойдем в Наланду!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. Тогда Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Наланду и остановился в Манговой Роще. 
Когда я пребывал, Ананда, в Раджагахе, на вершине, именуемой Вершиной Коршуна, я говорил тебе, Ананда: «Какое прекрасное место Раджагаха, как величественна эта Вершина Коршуна! Кто развивал, тренировал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда, свершил это. Таким образом, Татхагата может если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. И когда был так ясен намек, так очевидна подсказка, не понял ты, не обратился к Татхагате, не умолял его: «Благоволи, Господин, пребыть здесь всю сию калпу! О, живи, Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради спасения и блага людей и богов». Если бы ты умолял Татхагату, Татхагата быть может и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он бы принял его. Вот в чем твоя ошибка, Ананда, твоя вина! 
«О, Господин! Да, я не имею прямого личного знания про Архатов, в совершенстве Пробудившихся прошлого, будущего и настоящего; я только пришел к пониманию полноты закона Дхаммы. Представьте, Господин, что главная крепость царя сильно укреплена мощными башнями и бойницами, и в ней есть единственные врата, и там есть охранник, умный, опытный и рассудительный, который не впустит чужака, но позволит войти другу. Поскольку он обошел дороги, ведущие вокруг крепости, он не заметил ни одной дыры или трещины в укреплениях, даже такой, сквозь которую могла бы пробраться кошка. Таким образом он пришел к выводу: «Какие бы ни были живые существа, желающие войти или выйти из замка – они все будут вынуждены делать это через эти врата». Подобным образом, Господин, я пришел к пониманию полноты закона Дхаммы. 
Подъехав настолько близко, как позволяла дорога, Личчхави сошли с колесниц и пешком приблизились к Благословенному, и почтительно сели рядом. И когда они сели так, Благословенный наставлял их в Дхамме, воодушевлял их и радовал в благочестивой беседе. 
После того он возвратился и сел с почтением рядом с Благословенным. И Благословенный в благочестивой беседе наставлял его в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. Потом Благословенный поднялся с сидения и удалился. 
Пробывши сколько подобало в Бхоганагаре, Благословенный обратился к Ананде, и сказал: «В путь, Ананда, идем в Паву». – «Да будет так, господин»- отвечал почтенный Ананда. И Благословенный, окруженный большой общиной монахов, направился в Паву. И там в Паве, Благословенный остановился в Манговой Роще Чунды-кузнеца. 
Пробывши сколько подобало в Манговой Роще, Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «В путь, Ананда, идем в Велувагаму!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. И Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Велувагаму и там остановился в самом селении. 
Со строгой решимостью охраняйте свой ум! 
Так поучал Благословенный учеников своих, воодушевляя, радуя, после чего он отпустил их, сказавши: «Глубокая ночь, о домохозяева, пора! Вы можете идти и делать, что почтете за лучшее». – «Да будет так, Господин», – отвечали ученики Паталигамские и поднялись с сидения, и преклонившись перед ним, и обойдя его с правой стороны, они удалились. И Благословенный, отпустив учеников, вошел в свою опочивальню. 
Тогда, Ананда, я ответил Маре, Злому Духу, сказавши: «Я до тех пор не уйду, Злой Дух, пока монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, не станут верными последователями, мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, будут готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, пока они не будут готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и не разнесут далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме. 
Тогда почтенный Ананда пришел к Благословенному и воздав ему должное почтение, сел рядом с ним. И сидя так, он обратился к Благословенному и сказал: «Господин! Умер в Натике монах по имени Сальха; где возродится он, какова судьба его ныне? Господин, скончалась в Натике монахиня по имени Нанда; где возродится она, какова её участь ныне?» Так же спрашивал он о благородном Судатте, о благочестивой госпоже Суджате, о благочестивом Куккуте и Калимбе, и Никате, и Катиссахе, и Туттхе, и Сантуттхе, и Бхадде, и Субхадде. 
Тогда почтенный Ананда сказал отшельнику Субхадде: «Войди, друг Субхадда, Благословенный разрешает тебе». 
Тогда ученики Паталигамские, видя, что Благословенный изъявил согласие, поднялись с сиденья, поклонились ему и, держась справа от него, отправились в зал собраний. Придя они приготовили в зале собраний все необходимое, устлали полы, расставили сидения и воду, и засветили лампаду. После того вновь пришли к Благословенному и почтительно поприветствовав его, стали подле и сказали: «Господин, зал собраний готов, все полы устланы, сидения и вода приготовлены, и лампада зажжена. Пусть Благословенный войдет, Господин, как ему будет угодно». 

Th-Bh 7И, преподобный, услышав их, солнцеликая Бхадда сказала мне: ”Господин, сама я не видела Благословенного, но я слышала о нём, когда ходила танцевать в Суддхаму, чертог богов небес Тридцати Трёх. И поскольку ты, господин, так страстно прославляешь Благословенного, давай сегодня встретимся.” Так, господин, я встретился с девой, но не тогда, а позднее”.  Найдя в их обществе последний свой приют. 
“Однажды, преподобный, дэвы и асуры выстроились боевым порядком перед битвой. В той битве дэвы одержали победу, асуры же потерпели поражение. После победы, у меня как у победителя возникла мысль: “Теперь небесный живительный нектар дэвов и небесный живительный нектар асуров достанутся одним дэвам.” Но те приятные эмоции были связаны с насилием и с оружием, они не вели к отвращению, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к непосредственному знанию, к пробуждению, к ниббане. Приятные же эмоции, которые я испытал, слушая Дхамму из уст Благословенного, не связаны с насилием и оружием, они ведут к отрешённости, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к непосредственному знанию, к пробуждению, к ниббане . 
Прежний свой путь отыскать не могу: 

При этом монах,—совершенно непривязанный к чувственности (кама), непривязанный к неискусным качествам (акусала-дхамма),—входит и остается в первой джхане: восторг (пити) и удовольствие (сукха), рожденные непривязанностью, сопровождаемые рассуждением (витакка) и изучением (вичара). 

—Аскет Кумара Кассапа – ученик аскета Готамы – находится в палисандровой роще к северу от Сетавьи. У него такая хорошая репутация: «Он проницателен, компетентен, умён, обучен, отличный оратор, красноречив, зрелый, совершенный». Они собираются увидеть этого самого Кумару Кассапу.  В то время, у Паяси было следующее вредное заблуждение: «Нет последующей жизни. Не существует спонтанно рождающихся существ. Нет плода или результата хороших и плохих деяний.» Брахманы и домохозяева Сетавьи услышали: «Похоже, что аскет Кумара Кассапа – ученик аскета Готамы – находится в палисандровой роще к северу от Сетавьи. У него такая хорошая репутация: «Он проницателен, компетентен, умён, обучен, отличный оратор, красноречив, зрелый, совершенный». Хорошо увидеть таких совершенных.» Тогда, выйдя из Сетавьи, они собрались в группы и направились на север к роще. 
—Нет, мастер Кассапа. И почему? Потому что эта выгребная яма грязная, зловонная, омерзительная и отвратительная, и таковой и считается. 
—Представьте, как если бы мне привели бандита, преступника и представили мне, сказав: «Господин, это бандит, преступник, накажите его, как посчитаете нужным.» И я отвечаю: «Хорошо, господа, взвесьте этого человека на весах, пока он ещё жив. Затем задушите его тетивой от лука и взвесьте снова.» Они соглашаются, и выполняют как сказано. И пока он жив, он легче, мягче, более гибкий. Но когда он мёртв, он тяжелее, жёстче, менее гибкий. Вот как я могу доказать, что нет следующей жизни. 
Так я слышал. Однажды, досточтимый Кумара Кассапа странствуя по стране Косала вместе с большой сангхой из пятисот монахов, прибыл в косальскую крепость под названием Сетавья. Он остановился в палисандровой роще к северу от Сетавьи. В это время, предводитель клана Паяси проживал в Сетавье. Это были царские владения, данные царём Пасенади Косальским, изобилующие животными, полные сена, дерева, воды и зерна, – царский дар высочайшего качества. 
—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, большой караван из тысячи повозок направлялся из страны на востоке на запад. Куда бы они ни приходили, они быстро расходовали траву, дерево, воду и зелёную листву. Ещё в караване было два главных караванщика, у каждого в подчинении по пятьсот повозок. Тогда они подумали: «Это большой караван из тысячи повозок. Куда бы мы ни пришли, мы быстро расходуем траву, дерево, воду и зелёную листву. Почему бы нам не разделить караван на две половины?» Так они и сделали. Один из караванщиков, заготовив много травы, дерева и воды, двинулся в путь. Через два или три дня он увидел тёмного человека с красными глазами, едущего в другую сторону на повозке с грязными колёсами, запряжённой ослом. Он был вооружён колчаном, был покрыт жёлтыми лотосами, и все его волосы и одежда были мокрые. Увидев его, караванщик сказал: «Господин, откуда вы?» - «Из такой-то и такой-то страны.» - «И куда вы направляетесь?» - «В страну, которая называется так-то.» - «Но что, в пустыне впереди был сильный дождь?» - «В самом деле, господин. Пути смочены водой, и там много травы, дерева, воды. Выкиньте свою траву, дерево и воду. Ваши повозки будут идти быстрее ненагруженными, так что не утомляйте своих носильщиков.» И караванщик обратился к своим погонщикам: «Этот человек говорит, что в пустыне впереди был сильный дождь. Он советует нам выкинуть траву, дерево и воду. Повозки поедут быстрее ненагруженными, и наши носильщики не будут утомлены. Так что давайте выкинем траву, дерево и воду, и караван поедет налегке.» - «Да, господин,» - ответили погонщики, и так и поступили. Но на первой стоянке они не нашли ни травы, ни дерева, ни воды. Как и ни на второй, ни на третьей, ни на четвёртой, ни на пятой, ни на шестой и ни на седьмой. И все они получили лишь погибель и трагедию. И люди, и животные из этого каравана были все сожраны тем нечеловеческим духом. Остались лишь кости. В то время, второй главный караванщик, зная, что первый караван уже далеко ушёл, заготовил много травы, дерева и воды, и караван тронулся в путь. Через два или три дня он увидел тёмного человека с красными глазами, едущего в другую сторону на повозке с грязными колёсами, запряжённой ослом. Он был вооружён колчаном, был покрыт жёлтыми лотосами, и все его волосы и одежда были мокрые. Увидев его, караванщик сказал: «Господин, откуда вы?» - «Из такой-то и такой-то страны.» - «И куда вы направляетесь?» - «В страну, которая называется так-то.» - «Но что, в пустыне впереди был сильный дождь?» - «В самом деле, господин. Пути смочены водой, и там много травы, дерева, воды. Выкиньте свою траву, дерево и воду. Ваши повозки будут идти быстрее ненагруженными, так что не утомляйте своих носильщиков.» И караванщик обратился к своим погонщикам: «Этот человек говорит, что в пустыне впереди был сильный дождь. Он советует нам выкинуть траву, дерево и воду. Повозки поедут быстрее ненагруженными, и наши носильщики не будут утомлены. Но этот человек нам ни друг, ни родственник. Как мы можем ему довериться? Не стоит выкидывать ни траву, ни дерево, ни воду, поедем дальше загруженными, как и ранее. Не стоит выбрасывать ничего из старых припасов.» - «Да, господин,» - ответили погонщики, и караван продолжил путь с теми же запасами. И на первой стоянке они не обнаружили ни травы, ни дерева, ни воды. И на второй, и на третьей, и на четвёртой, и на пятой, и на шестой, и на седьмой стоянке они не нашли ни травы, ни дерева, ни воды. И они увидели, что первый караван встретил погибель. И они увидели кости тех людей и животных, сожранных тем нечеловеческим духом. Так, главный караванщик обратился к своим погонщикам: «Караван встретил погибель, как случается под руководством глупого лидера. Что ж, господа, выбросьте всё из нашего груза, что представляет малую ценность, и возьмите с того каравана то, что ценно.» - «Да, господин,» - ответили погонщики, и так и сделали. Они безопасно пересекли пустыню, как и бывает под руководством умелого лидера. Таким же образом, предводитель, будучи глупым и некомпетентным, вы встретите погибель в бездумных поисках другого мира, как тот первый караванщик. И все те, кто считает, что к вам стоит прислушаться, также встретят погибель, как погонщики. Отпустите это пагубное заблуждение, предводитель, отпустите его! Не создавайте длительный вред и страдания самому себе! 
—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, обитатели одной страны мигрировали. Тогда один товарищ сказал другому: «Пойдём, друг! Пошли в ту страну! Надеюсь, мы там заполучим богатство!» - «Да, мой друг,» - ответил другой. Они пошли в ту страну, в определённое место в одной деревне. Там они увидели большую кучу ничейной ситниковой кроталярии [бобовое растение, из которого делали пеньку]. Увидев это, один товарищ сказал второму: «Это куча ничейной пеньковой травы. Давай, мой друг, ты соберёшь охапку, и я соберу охапку, и так мы пойдём.» - «Да, друг,» - ответил второй. Неся охапки травы, они пришли в другую часть деревни. Там они увидели много ничейной пеньковой нити. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта куча ничейной пеньковой нити как раз то, для чего нам нужна была кроталярия! Что ж, друг, давай оставим охапки растения, и оба возьмём по охапке нити и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку кроталярии, и взял охапку нити. Они пошли в другое место деревни. Там они увидели много ничейной пеньковой ткани. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта куча ничейной пеньковой ткани как раз то, для чего нам нужна была кроталярия и пеньковая нить! Что ж, друг, давай оставим наши охапки, и возьмём по охапке ткани, и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку нити, и взял охапку ткани. Они пошли в другую часть деревни. И там нашли кучу ничейного льна, и далее – льняной нити, льняной ткани, шёлка, шёлковой нити, шёлковой ткани, железа, меди, олова, свинца, серебра и золота. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта ничейная куча золота как раз то, для чего нам нужно было всё остальное! Что ж, друг, давай оставим наши охапки, и возьмём по охапке золота, и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку серебра, и взял охапку золота. Потом они вернулись в свою деревню. Когда один товарищ вернулся с охапкой кроталярии, он не порадовал своих родителей, жён и детей, а также своих друзей и знакомых, и сам не был доволен и счастлив. Но когда другой товарищ вернулся с охапкой золота, он обрадовал своих родителей, жён и детей, а также своих друзей и знакомых, и сам был доволен и счастлив. Точно также и вы, предводитель, выглядите как этот носильщик пеньки в метафоре. Отпустите это пагубное заблуждение, предводитель, отпустите его! Не создавайте длительный вред и страдания самому себе! 
—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, один горнист взял свой горн и отправился в приграничные земли, где он пришёл в одну деревню. Стоя посреди деревни, он проиграл на горне три раза, затем положил его на землю и сел рядом. И тогда люди приграничных земель подумали: «Что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» Они собрались вокруг горниста и сказали: «Господин, что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» [Горнист ответил:] «Звук произведён вот этим, это называется горн.» Они положили этот горн вверх ногами, приговаривая: «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда они положили его развёрнутым, положили на бок, на другой бок, поставили вертикально, поставили вверх ногами, били его кулаками, палками, мечами, хорошенько встряхивали. «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда горнист подумал: «Какой же глупый этот приграничный народ! Как могут они искать звук таким неразумным способом?» И на их глазах он взял горн, проиграл на нём три раза и забрал с собой. Тогда люди приграничья подумали: «Похоже, что то, что называется горном, когда сопровождается человеком, усилием и ветром, издаёт звуки. Но когда этих вещей нет, нет и звука.» Таким же образом, когда это тело полно жизни, тепла, сознания, оно ходит взад и вперёд, стоит, сидит и лежит. Оно видит образы глазом, слышит звуки ухом, ощущает запахи носом, чувствует вкусы языком, чувствует прикосновения телом, и знает мысли посредством ума. Но когда в нём нет жизни, тепла, сознания, оно ничего этого не делает. Таким образом также можно доказать, что следующая жизнь существует. 
—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Представь, как если бы человек с головой провалился в выгребную яму. И тогда вы бы приказали кому-нибудь вытащить его из ямы, и они бы согласились так сделать. Тогда бы вы сказали им аккуратно счистить навоз с тела этого человека бамбуковыми палочками, и они бы согласились так сделать. Тогда бы вы сказали им трижды очистить тело этого человека белой глиной, и они бы так и сделали. Тогда бы вы сказали им натереть тело этого человека маслом и аккуратно трижды отмыть его мелкой пастой, и они бы так и сделали. Затем вы бы попросили их уложить волосы и бороду этого человека, и они бы так и сделали. Затем бы вы попросили их дать этому человеку дорогие гирлянды, украшения и одежду, и они бы так и сделали. Затем бы вы попросили их отвести этого человека в дом на сваях и обеспечить его пятью видами чувственных удовольствий, и они бы так и сделали. Как ты думаешь, предводитель? Теперь, когда этот человек хорошо вымыт и помазан, с уложенными волосами и бородой, украшенный браслетами и гирляндами, одетый в белое, обеспеченный пятью видами чувственных удовольствий на верхнем этаже дома на сваях – захотел бы он снова окунуться в ту выгребную яму? 
—Я был восхищён и доволен вашей самой первой метафорой, мастер Кассапа! Однако, я хотел услышать ваши различны решения проблемы, так что я решил возражать вам таким образом. Превосходно, мастер Кассапа, превосходно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также мастер Кассапа различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть мастер Кассапа помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь. Мастер Кассапа, я бы хотел совершить великое жертвоприношение. Пожалуйста, научите меня, как сделать это ради моего долгого блага и счастья. 

Благословенный: «В чем состоит ее исполнение или неисполнение? Предположим, Нигродха, что аскет ходит голый, имеет определенные свободные привычки поведения, лижет свои руки, не принимает ни предложения подойти, ни предложения остановиться, не принимает ни специально принесенного, ни специально подготовленного, ни какого либо приглашения. Он не принимает в пищу ничего со стенок горшка, ни поставленного на порог, ни из ступы, ни среди палочек, ни из жернова; ни чего-либо от двух едящих вместе, ни от беременной женщины, ни от кормящей матери, ни от женщины, имеющей половую связь с мужчиной; ни собранного во время засухи, ни там где есть собака, ни там где роятся мухи; не принимает он ни рыбу, ни мясо, не пьет ни крепких напитков, ни браги, ни рисового отвара. Он получает, подаяние в одном доме, от одного человека, или в двух домах, от двух человек, или в семи домах, от семи человек. Он поддерживает себя одной милостыней, двумя, или семью. Он принимает пищу только один раз в день, или раз в два дня, или раз в семь дней. Таким образом, он живет, практикуя прием пищи в соответствии с правилами, через регулярные промежутки времени, вплоть до одного раза в половину месяца. Он питается, или зеленью, или диким рисом, или просом, или шелухой, или катом; или пылью от сухого риса, или рисовыми корочками, или мукой масличных семян; или травами, или коровьим навозом, или плодами и кореньями из леса, или упавшими плодами. Он носит одежду из грубой пеньковой ткани, из холстины, из мертвецкого савана, из выброшенных тряпок, из луба тиритаки; или же он носит одежду из шкуры антилопы, или из полосок той же шкуры, или из волокон куса, или из коры, или из дощечек; или носит накидку из человеческих волос, или накидку из конского волоса, или накидку из перьев совы. Он выщипывает волосы и бороду, следуя практике выщипывания волос, он всегда стоит никогда не садится и не ложится, или сидит на корточках, следуя этой практике изо всех сил, передвигаясь только таким образом на корточках; использует терновое ложе, или кладет железные шипы или колючки на свое ложе, он использует деревянный настил, ложиться на голую землю, спит только на одном боку; носит на себе пыль и грязь не моется, живет на открытом месте, садится где придется; ест отбросы, следуя практике поедания отбросов; не пьет, следуя практики воздержания от питья воды в последнюю треть жизни. Как вы думаете, Нигродха, если это осуществляется так, то аскеза самоумервщления исполняется или нет?  Возьмем случай, Нигродха, когда аскет стал сдержанным, сдерживая себя четырехчастной бдительностью; убрал пять помех; наполнил свой ум доброжелательностью, состраданием, сорадованием и невозмутимостью; вспомнил различные свои прошлые, временные состояния, во всех подробностях и деталях. 
Возьмем случай, Нигродха, когда аскет становится сдержанным, сдерживая себя четырехчастной бдительностью… Когда он сдержан таким образом – его аскеза подготовлена, чтобы он продвигался к более высоким ступеням, и не сворачивал обратно, к более низким вещам. Он выбирает уединенное место для сидения… Отбрасывая эти пять помех, и чтобы ослабить влияние грубых вещей, которые оскверняют сердце, он пребывает, делая свой ум наполненным доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью… 
Воистину, Нигродха, это был проступок, который удалось признать вам, что говоря таким образом, вы поступили безрассудно, глупо и неправильно. И поскольку вы, Нигродха, видя в этом проступок, сделали признание в своих деяниях, мы принимаем ваше признание. Для того, Нигродха, в дисциплине Арьев принято, что всякий, кто видит свой проступок, кто признает его, и правильно признается в нем, в будущем сможет достичь самообуздания. 
Он пребывает, делая свой ум наполненным невозмутимостью, распространяя ее на одну четверть мира, а также на вторую четверть мира, на третью, и на четвертую. И таким образом, весь обширный мир, вверху и внизу, везде и всюду он продолжает пронизывать мыслями, наполненными невозмутимостью, изобильной, возвышенной и безмерной, свободный от ненависти и недоброжелательности. 
Он пребывает, делая свой ум наполненным сорадованием, распространяя его на одну четверть мира, а также на вторую четверть мира, на третью, и на четвертую… 
Он пребывает, делая свой ум наполненным состраданием, распространяя его на одну четверть мира, а также на вторую четверть мира, на третью, и на четвертую… 
Отбрасывая эти пять помех, и чтобы ослабить влияние грубых вещей, которые оскверняют сердце, он пребывает, делая свой ум наполненным доброжелательностью, распространяя ее на одну четверть мира, а также на вторую четверть мира, на третью, и на четвертую. И таким образом, весь обширный мир, вверху и внизу, везде и всюду он продолжает пронизывать мыслями, наполненными доброжелательностью, изобильной, возвышенной и безмерной, свободный от ненависти и недоброжелательности. 
Сложно, Нигродха, для разделяющего иные взгляды, иные убеждения и иное учение, без практики, без обучения, разобраться в Дхамме, которой я обучаю своих учеников, чтобы они, так обученные мною, достигали успокоения, утверждаясь в правильном знании и праведной жизни. Давай сначала, Нигродха, поговорим о вашем учении, о суровой аскетической жизни. В чем состоит исполнение или неисполнение этой аскезы самоумервщления? 
Теперь, когда он сдержан таким образом – его аскеза подготовлена, чтобы он продвигался к более высоким ступеням, и не сворачивал обратно, к более низким вещам. Он выбирает уединенное место для сидения: в лесу, у подножия дерева, на склоне горы, в горном ущелье, или в пещере, или на кладбище, или на куче соломы в чистом поле. И вернувшись туда после хождения за подаянием, закончив прием пищи, он садится, скрестив ноги, сохраняя свое тело прямым, а свой ум бдительным и сосредоточенным. Отказавшись от жажды к мирскому, он пребывает с бесстрастным сердцем, и очищает свой ум от жажды. Отказавшись от изъяна недоброжелательности, он пребывает с сердцем, свободным от неприязни; с доброжелательностью и состраданием ко всем живым существам, он очищает свой ум от недоброжелательности. Отказавшись от лени и апатии, он пребывает свободным от них; восприимчивый к свету, с внимательностью и самообладанием, он очищает свой ум от лени и апатии. Отказавшись от волнений и тревог, он пребывает свободным от волнения; с сердцем, безмятежным внутри, он очищает свой ум от волнений и тревог. Отказавшись от сомнений, он пребывает в уверенности, оставив недоумение; он больше не испытывает неопределенности относительно того, что является благим, он очищает свой ум от сомнений. 

Вот, Васеттха, четыре сословия: кхаттии, брахманы, вессы, судды. В наши дни иногда кхаттий лишает жизни живых существ, ворует, ведёт себя непристойно, говорит ложь, клевещет, грубит, сплетничает, является жадным, злым, придерживается ложных взглядов и рассматривается как таковой. Всё это не должно быть так и рассматривается как недолжное, заслуживает осуждения и рассматривается как заслуживающее осуждения, должно избегаться и рассматривается как то, что следует избегать, является неподобающим для благочестивого человека и рассматривается как неподобающее; дурные качества с дурными плодами, осуждаемые мудрыми, иногда встречаются у кхаттиев. И мы можем сказать, что всё то же самое относится к брахманам, вессам и суддам.  Затем, Васеттха, одно жадное существо, охраняя свой собственный надел земли, взяло другой надел, который ему не принадлежал, и стало им пользоваться. Тогда существа схватили его и сказали: «Дорогой друг, ты совершил безнравственный поступок, взяв надел другого и начав пользоваться им! Смотри, чтобы ты больше не поступал так!» «Не буду»,—сказал он, но сделал так же во второй и в третий раз. Его снова поймали и сделали ему выговор, и одни побили его кулаками, другие комьями земли, и третьи палками. И так, Васеттха, появилось воровство, осуждение и ложь, и люди узнали, что такое наказание. 
И затем, Васеттха, случилось так, что один кхаттий, неудовлетворённый своим собственным законом, оставил свой дом и стал странником, сказав: «Я стану отшельником». Подобным же образом поступил один брахман, так же сделал один весса и так же один судда. И из этих четырех сословий произошло братство отшельников. Они происходили из таких же существ, как они сами, не отличающихся [от них], и в соответствии с Законом, а не вопреки ему. Ведь, Васеттха, 
И кхаттий, Васеттха, который вёл недостойную жизнь телом, речью и мыслью, и который имел неверные воззрения, вследствие своих неверных воззрений и деяний, после того как после смерти распадется его тело, переродится в ущербном состоянии, с несчастливой судьбой, низверженным, в страдании. Также и брахман… весса… судда, который вёл недостойную жизнь телом, речью и мыслью, и который имел неверные воззрения, вследствие своих неверных воззрений и деяний, после того как после смерти распадется его тело, переродится в ущербном состоянии, с несчастливой судьбой, низверженным, в страдании. 

Возьмем случай, когда в мире возникает Достойный, Совершенно Пробужденный Учитель. Учение хорошо постигнуто и хорошо изложено, выводит за пределы круговорота, и провозглашено тем, кто является Совершенно Пробужденным. И ученики спрашивали о смысле этого Истинного Учения. Совершённая возвышенная жизнь, хорошо провозглашенная среди богов и людей, была раскрыта и показана им, со всеми ее собраниями высказываний, с ее доказуемой основой. А затем их Учитель исчезает. Когда их Учитель уходит из жизни, ученики свободны от сожалений. Почему так? Они думают: «Наш Учитель был Достойным, Совершенно Пробужденным. Его Учение было хорошо изложено, мы спрашивали о его смысле, и возвышенная жизнь была нам полностью раскрыта. А потом наш Учитель исчез». Когда их Учитель уходит из жизни, ученики свободны от сожалений.  Возьмем случай, когда в мире возникает Достойный, Совершенно Пробужденный Учитель. Учение хорошо постигнуто и хорошо изложено, выводит за пределы круговорота, и провозглашено тем, кто является Совершенно Пробужденным. Но ученики не спрашивали о смысле этого Истинного Учения. Совершённая возвышенная жизнь, хорошо провозглашенная среди богов и людей, не была раскрыта и показана им, со всеми ее собраниями высказываний, с ее доказуемой основой. А затем их Учитель исчезает. Когда их Учитель уходит из жизни, ученики терзаются сожалениями. Почему так? Они думают: «Наш Учитель был Достойным, Совершенно Пробужденным. Его Учение было хорошо изложено, но мы не спрашивали о его смысле, и возвышенная жизнь не была полностью раскрыта нам. А потом наш Учитель исчез». Когда их Учитель уходит из жизни, ученики терзаются сожалениями. 
И вот почему я разрешил вам носить одеяния, которых достаточно только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, а также для прикрытия интимных частей тела. Я разрешил вам принимать в качестве подаяния пищу, которой достаточно только для того, чтобы продолжать жить и поддерживать это тело, избегая вреда и поддерживать практику возвышенной жизни, чтобы вы положили конец имеющемуся дискомфорту и не порождали нового дискомфорта, продолжая жить безупречно и спокойно. Я разрешил вам использовать жилье, достаточное только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, чтобы укрыться от суровой погоды и наслаждаться уединением. Я разрешил вам использовать лекарства и средства для больных, которых достаточно только для того, чтобы избавить вас от болей, болезней и укрепить ваше здоровье. 
И ныне у меня есть старшие монахи, ученики, компетентные, образованные, уверенные, достигшие знания, которые могут правильно объяснить Истинное Учение и которые могут обоснованно, полностью опровергнуть другие доктрины, и обучать с доказуемой основой, а также есть компетентные средние монахи, младшие монахи, старшие монахини, средние монахини, младшие монахини, мирские последователи в белых одеждах, соблюдающие целомудрие, мирские последователи в белых одеждах, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, мирские последовательницы в белых одеждах, соблюдающие целомудрие, мирские последовательницы в белых одеждах, наслаждающиеся чувственными удовольствиями. Совершённая возвышенная жизнь, хорошо провозглашенная среди богов и людей, успешна и процветает, обширна и популярна, широко распространена и достигла наивысшего величия. 
Когда монах, отделенный от чувственных удовольствий, отделенный от неблагих качеств, входит и пребывает в первой джхане, сопровождаемой рассуждением и исследованием, сопровождаемой восторгом и блаженством, порожденными отстраненностью. Это первый способ соединения с удовольствиями. 
Но когда Учитель, наделенный качествами возвышенной жизни, обучает других, и постарев, прожив много, продвинулся в годах и достиг финальной стадии жизни, и у него есть старшие монахи, ученики, компетентные, образованные, уверенные, достигшие знания, которые могут правильно объяснить Истинное Учение и которые могут обоснованно, полностью опровергнуть другие доктрины, и обучать с доказуемой основой. Тогда эта возвышенная жизнь является совершённой в этом отношении. 
Но когда Учитель, наделенный качествами возвышенной жизни, обучал других, и постарев, прожив много, продвинулся в годах и достиг финальной стадии жизни, и у него есть старшие монахи, ученики, компетентные, образованные, уверенные, достигшие знания, которые могут правильно объяснить Истинное Учение и которые могут обоснованно, полностью опровергнуть другие доктрины, и обучать с доказуемой основой, а также есть компетентные средние монахи, младшие монахи, старшие монахини, средние монахини, младшие монахини, мирские последователи в белых одеждах, соблюдающие целомудрие, мирские последователи в белых одеждах, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, мирские последовательницы в белых одеждах, соблюдающие целомудрие, мирские последовательницы в белых одеждах, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, и совершённая возвышенная жизнь, хорошо провозглашенная среди богов и людей, успешна и процветает, обширна и популярна, широко распространена, и достигает наивысшего величия. Тогда эта возвышенная жизнь является совершённой в этом отношении. 
Так я слышал. Однажды Благословенный жил в стране сакьев в длинном доме на сваях в манговой роще, принадлежащей семье сакьи по имени Веданна. 
Теперь предположим, что Учитель, наделенный качествами возвышенной жизни, обучает других, и постарев, прожив много, продвинулся в годах и достиг финальной стадии жизни, но у него нет ни одного старшего монаха, ученика, который был бы компетентным, образованным, уверенным, достигшим знания, который мог бы правильно объяснить Истинное Учение и который мог бы обоснованно, полностью опровергнуть другие доктрины, и обучать с доказуемой основой. Тогда эта возвышенная жизнь не является совершённой в этом отношении. 
Теперь предположим, что Учитель, наделенный качествами возвышенной жизни, обучал других, и постарев, прожив много, продвинулся в годах и достиг финальной стадии жизни, и у него есть старшие монахи, ученики, компетентные, образованные, уверенные, достигшие знания, которые могут правильно объяснить Истинное Учение и которые могут обоснованно, полностью опровергнуть другие доктрины, и обучать с доказуемой основой, но нет компетентных средних монахов, младших монахов, старших монахинь, средних монахинь, младших монахинь, мирских последователей в белых одеждах, соблюдающих целомудрие, мирских последователей в белых одеждах, наслаждающихся чувственными удовольствиями, мирских последовательниц в белых одеждах, соблюдающих целомудрие, мирских последовательниц в белых одеждах, наслаждающихся чувственными удовольствиями. Тогда эта возвышенная жизнь не является совершённой в этом отношении. 
Чунда, я Учитель, который возник в мире в нынешнюю эпоху, Достойный, Совершенно Пробужденный. Учение хорошо постигнуто и хорошо изложено, выводит за пределы круговорота, и провозглашено тем, кто является Совершенно Пробужденным. Мои ученики спрашивали о смысле этого Истинного Учения. И совершённая возвышенная жизнь, хорошо провозглашенная среди богов и людей, была раскрыта и показана им, со всеми ее собраниями высказываний, с ее доказуемой основой. Теперь я стар, прожил много, продвинулся в годах и достиг финальной стадии жизни. 

вежливой речью,  Однажды Благословенный жил в Бамбуковой Роще, Заповеднике Белок, около Раджаграхи. 

«Монахи, тот, кто полностью не познал и не понял жажду, кто не отсоединил свой ум от неё, не отпустил её, тот не способен положить конец страданиям. Но тот, кто полностью познал и понял жажду, кто отсоединил свой ум от неё, отпустил её, тот способен положить конец страданиям». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки  И [иное свойство]—без остаточного топлива, после завершения жизни— 
И что такое свойство ниббаны без остаточного топлива? Вот монах—арахант, чьи загрязнения окончены, который достиг осуществления, выполнил задачу, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, разорвал путы становления, и освободился за счёт правильного знания. Для него [в момент смерти] всё то, что ощущается, не имея подпитки, прямо здесь и угаснет. Это называется свойством ниббаны без остаточного топлива». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 
И что такое свойство ниббаны с остаточным топливом? Вот монах—арахант, чьи загрязнения окончены, который достиг осуществления, выполнил задачу, cбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, разорвал путы становления, и освободился за счёт правильного знания. Его пять качеств чувств всё ещё остаются, и, поскольку они находятся в целости, он воспринимает приятное и неприятное, чувствует удовольствие и боль. Окончание его страсти, злости, и заблуждения называется свойством ниббаны с остаточным топливом. 
«Монахи, есть две эти формы свойства ниббаны. Какие две? Свойство ниббаны с остаточным топливом, и свойство ниббаны без остаточного топлива. 
Одно свойство—в этой самой жизни с остаточным топливом, 
Свойства ниббаны того, кто независим, того, кто Таков: 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

Двойки 

«Есть эти три свойства. Какие три? Свойство формы, свойство бесформенности, свойство прекращения. Таковы эти три свойства». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано:  Коснувшись своим телом свойства бессмертного, 
«Познавая свойство формы, 

«Есть эти три свойства для спасения. Какие три? Отречение—таково спасение от чувственности. Бесформенность—таково спасение от форм. А что касается всего возникшего, созданного, появившегося зависимо, то спасение от этого—прекращение. Таковы три свойства для спасения». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Так, зная свой исход, 

78. Схожие свойства 

Что основой является для свершения заслуг— 

Вот монах вспоминает многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. 

Верно держать путь свой,  Ревностно охранять свой дух,— 

SC 1mn.i.1 Я слышал, что как-то раз, пребывая у подножия царь-шореи в Счастливой роще близ Уккаттхи, Благословенный обратился к монахам: «Монахи!»  Сфера первой джханы 

В этом старших монахов следует порицать по трём причинам. Как ученики Учителя, который проживает в затворничестве, они не тренируются в затворничестве. Их следует порицать по этой первой причине. Они не отбрасывают того, что Учитель говорит им отбрасывать. Их следует порицать по этой второй причине. Они проживают в роскоши, беспечны, превосходят других в своём падении, пренебрегают затворничеством. Их следует порицать по этой третьей причине. Старших монахов следует порицать по этим трём причинам.  В этом старших монахов следует хвалить по трём причинам. Как ученики Учителя, который живёт в затворничестве, они тренируются в затворничестве. Их следует хвалить по этой первой причине. Они отбрасывают то, что Учитель говорит им отбрасывать. Их следует хвалить по этой второй причине. Они не проживают в роскоши, не беспечны, они усердны в том, чтобы избежать падения, они превосходят других в затворничестве. Их следует хвалить по этой третьей причине. Старших монахов следует хвалить по этим трём причинам. 

Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], я вошёл и пребывал в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости.  И какое-то время спустя, по особо благоприятным ночам восьмого, четырнадцатого, пятнадцатого дней половин месяца я пребывал во вселяющих страх, ужасающих обителях, таких как святилища в садах, святилища в лесах, святилища у дерева. И по мере того как я пребывал там, дикое животное подходило ко мне, или павлин отламывал ветку, или ветер шелестел листвой. Я думал: «Что если сейчас наступит страх и ужас?» Я думал: «Почему я пребываю в постоянном ожидании страха и ужаса? Что если я подавлю этот страх и ужас, находясь в этой самой позе, в которой я нахожусь, когда он возникнет во мне?» 
Когда мой ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни—одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые рождения в подробностях и деталях. 

Nya 33Как девушка или юноша-любители украшений, с вымытой головой, получив венок из кувшинок, венок из жасмина, венок из жимолости, взяли бы его обеими руками и водрузили себе на голову, точно так же молодые люди, из веры дом ради бездомной жизни оставившие, нелукавые, нелживые, нековарные, несамонадеянные, недерзкие, нелегкомысленные, в речах негрубые, непразднословные, чувства хранящие, в еде умеренные, бдение практикующие, отшельничество блюдущие, практикой не пренебрегающие, в изобилии не живущие, не беспечные, отступничество от учения оставляющие, скоро в уединение вступающие, усердные, непоколебимые, внимательные, проницательные, собранные, с сосредоточенным умом, мудрые, смышлёные, слушая проповедь Дхаммы из уст достопочтенного Сарипутты, как бы утоляют жажду и голод, говоря и думая: «Хорошо, почтенный, что ты своих собратьев по целомудренной жизни, отвратив от неблагого, наставляешь на благое.»  «Как-то раз, брат, обитая в Гириббадже близ Раджагахи, я в первой половине дня, облачившись в рясу и взявши патру, пришёл в Раджагаху за подаянием. В тот момент Самити, сын каретника, обрабатывал обод колеса. При этом присутствовал адживака Пандупутта, сын бывшего каретника, и у него возникла мысль: «Пусть Самити, сын каретника, устранит с обода неровности, задорины и дефекты, чтобы после устранения неровностей, задорин и дефектов он был изготовлен из идеальной ядровой древесины.» И как сын бывшего каретника адживака Пандупутта подумал, так сын каретника Самити и сделал, принявшись обрабатывать неровности, задорины и дефекты. Тогда довольный сын бывшего каретника адживака Пандупутта произнёс: «Он поступает так, будто знает мои желания.» 
Подобно тому, как женщина или мужчина—молодой, юный, радующийся украшениям, с помытой головой принял бы гирлянду из лотосов, жасмина, или роз; взял бы её обеими руками и поместил на голову—то точно также, есть представители клана, которые ушли из жизни домохозяйской… словом и мыслью как будто бы едят и пьют её. Воистину благостно, что он делает так, что его товарищи по святой жизни покидают неблагое и утверждаются в благом». 
(сравнение с бронзовой пиалой) 

Если монах желает: «Пусть я буду вспоминать многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так я буду вспоминать многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях»—то тогда пусть он исполнит…  Если монах желает: «Пусть я буду знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум. Буду различать ум со страстью как ум со страстью, а ум без страсти как ум без страсти. Буду различать ум с отвращением как ум с отвращением, а ум без отвращения, как ум без отвращения. Буду различать ум с невежеством как ум с невежеством, а ум без невежества, как ум без невежества. Буду различать суженный ум как суженный ум, расширенный ум, как расширенный ум. Буду различать увеличенный ум как увеличенный ум, а не-увеличенный ум как не-увеличенный ум. Буду различать сильный ум [который ещё не достиг наивысшего уровня] как сильный ум, и непревзойдённый в силе ум как непревзойдённый в силе ум. Буду различать сосредоточенный ум как сосредоточенный ум, а не-сосредоточенный ум как не-сосредоточенный ум. Буду различать освобождённый ум как освобождённый ум, а не-освобождённый ум как не-освобождённый ум»—то тогда пусть он исполнит… 

Чунда, может быть так, что будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], некий монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. 

SC 2Nya 2PTS vp Pali 1.64Ms 9M_453«Монахи, именно здесь есть один отшельник, второй отшельник, третий отшельник, четвёртый отшельник. Доктрины всех остальных лишены отшельников. Именно так, монахи, издавайте свой праведный львиный рык. 

И он никогда не сможет сделать обо мне вывод в соответствии с Дхаммой: «Этот Благословенный знает умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум… …не-освобождённый ум как не-освобождённый ум».  И представь, как если бы у меня было бы четыре ученика, совершенных в осознанности, обладающих отличным запоминанием, памятью, ясностью мудрости, и срок жизни каждого составлял бы сотню лет. Подобно тому, как если бы умелый лучник—обученный, натренированный, опытный—мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу, представь, что они даже до такой степени были бы совершенны в осознанности, обладали бы отличным запоминанием, памятью, ясностью мудрости. 
Охватив [его] ум [своим] умом, я понимаю о некоем человеке так: «Этот человек ведёт себя так-то, поступает так-то, вступил на такой-то путь, что за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] в этой самой жизни он войдёт и будет пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания». И спустя какое-то время я вижу, что за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] в этой самой жизни он входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания, и переживает исключительно приятные чувства. 
Представь растущее на пересечённой местности дерево со скудной листвой, от которого падает испещрённая тень. И человек, подавленный и страдающий от жары, уставший, обезвоженный, жаждущий пить, шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому дереву. И [другой] человек с хорошим зрением, увидев его, сказал бы: «Этот человек ведёт себя так-то, поступает так-то, вступил на такой-то путь, что он придёт к этому самому дереву». И спустя какое-то время он видит, что тот сидит или лежит в тени этого дерева, переживая много болезненных чувств. 
Представь растущее на ровной земле дерево с плотной листвой, от которого падает хорошая тень. И человек, подавленный и страдающий от жары, уставший, обезвоженный, жаждущий пить, шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому дереву. И [другой] человек с хорошим зрением, увидев его, сказал бы: «Этот человек ведёт себя так-то, поступает так-то, вступил на такой-то путь, что он придёт к этому самому дереву». И спустя какое-то время он видит, что тот сидит или лежит в тени этого дерева, переживая много приятных чувств. 
Такой была моя суровость [в аскезе], Сарипутта, что точно ствол дерева тиндуки, который, разрастаясь с годами, отваливается слоями и пластами, точно также пыль и грязь, накапливавшаяся с годами, отслаивалась и отваливалась с моего тела. И ко мне ни разу не приходила мысль:«Что если я сотру эту пыль и грязь своей рукой, или пусть другой сотрёт эту пыль и грязь своей рукой». Ко мне ни разу не приходила такая мысль. Таковой была моя суровость. 
Такой была моя щепетильность, Сарипутта, что я был всегда осознан, когда шагал вперёд, шагал назад. Я был полон сочувствия даже к капле воды таким образом: «Пусть я не нанесу вреда крошечным существам в трещинах на земле». Таковой была моя щепетильность. 
Я выдергивал волосы и бороду, следовал практике вырывания собственных волос и бороды. Я был тем, кто постоянно стоит, отвергая сиденья. Я был тем, кто постоянно сидит, охватывая колени руками, я предавался поддержанию сидения с охватыванием коленей руками. Я был тем, кто использовал матрац с шипами. Я устраивал свою постель на матраце с шипами. Я пребывал, следуя практике купания в воде три раза в день, в том числе вечером. Вот такими многочисленными способами я пребывал, осуществляя практику мучения и умерщвления тела. Таковой была моя аскеза. 
Я ползал на четвереньках в загоне для скота, и когда скот выходил, и пастух оставлял его, я кормился навозом молодых телят. Покуда у меня были свои испражнения и моча, я кормился собственными испражнениями и мочой. Таковой была моя практика поедания нечистот. 

SC 1Nya 1PTS vp Pali 1.84Ms 9M_538Msdiv _163Я слышал​, что как-то раз, когда Благословенный пребывал в Роще Джеты в ашраме Анатхапиндики близ Саваттхи, Nya 2в первой половине дня множество монахов, облачившись в рясу и взявши патру, пришли в Саваттхи за подаянием. Там у них возникла мысль: «Для сбора подаяния в Саваттхи ещё слишком рано. Что если мы пойдём в ашрам бродячих отшельников других сект?» И они отправились в ашрам бродячих отшельников других сект.  Войны 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… люди пускаются в неблагое поведение телом, речью, умом. Сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Это—опасность в отношении чувственных удовольствий, груда страданий в жизни, которая придёт, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой, просто лишь из-за наличия чувственных удовольствий—цари ссорятся с царями, знать со знатью, брахманы с брахманами, домохозяева с домохозяевами. Мать ссорится с сыном, сын—с матерью; отец—с сыном, сын—с отцом. Брат ссорится с братом, брат—с сестрой; сестра—с братом; друг—с другом. И в этих своих ссорах, перебранках, пререканиях, они нападают друг на друга с кулаками, дубинами, палками, ножами, из-за чего навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
И что такое, монахи, опасность в отношении чувственных удовольствий? Вот, монахи, что касается ремесла, которым представитель клана добывает себе на жизнь—проверкой, или подсчётом, или расчётом, или сельским хозяйством, или торговлей, или земледелием, или стрельбой из лука, или служением царю, или каким бы то ни было ремеслом—ему приходится сталкиваться с холодом, приходится сталкиваться с жарой, ему вредят соприкосновения с мухами, с комарами, с ветром, с солнцем, с ползучими тварями. Ему грозит смерть от голода и жажды. Вот что является опасностью в отношении чувственных удовольствий—груды страданий, что видна здесь и сейчас, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
И что такое, монахи, привлекательность в отношении чувств? Вот, монахи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. 

SC 2Nya 3Ms 9M_569Msdiv _176«Маханама, сами эти качества, тобой внутри не изжитые, и заставляют состояние вожделения, состояние ненависти, состояние заблуждения порой охватывать твой ум и не отпускать его. Ибо, Маханама, будь они тобой внутри изжиты, ты бы не вёл образ жизни домохозяина и не предавался чувственным удовольствиям. Но поскольку они тобой внутри не изжиты, ты и ведёшь образ жизни домохозяина и предаёшься чувственным удовольствиям.  Войны 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… люди пускаются в неблагое поведение телом, речью, умом. Сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Это—опасность в отношении чувственных удовольствий, груда страданий в жизни, которая придёт, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
«Маханама, в тебе всё ещё есть внутренне неотброшенное тобой состояние, из-за которого временами эти состояния жажды, злобы, заблуждения наводняют твой ум и остаются в нём. Ведь если бы это состояние уже было бы в тебе внутренне отброшено тобой, то ты бы не жил домохозяйской жизнью, ты бы не наслаждался чувственными удовольствиями. Именно из-за этого внутренне неотброшенного тобой состояния ты живёшь дома и наслаждаешься чувственными удовольствиями. 

«Тот, кто восхваляет себя и принижает других… …придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится, и оставляет их с трудом—немил и неприятен мне. Если бы я придерживался своих собственных воззрений… то я был бы немил и неприятен другим». Монах, который знает это, должен побудить свой ум следующим образом: «Я не буду придерживаться своих собственных воззрений, не буду прочно за них держаться и буду оставлять их с лёгкостью».  «Тот, у кого порочные желания, и кто одолеваем порочными желаниями—немил и неприятен мне. Если бы у меня были порочные желания, если бы я был одолеваем порочными желаниями, то я был бы немил и неприятен другим». Монах, который знает это, должен побудить свой ум следующим образом: «У меня не будет порочных желаний, я не буду одолеваем порочными желаниями». 

SC 1Nya 1Ms 9M_700Msdiv _199Я слышал​, что как-то раз, пребывая в ашраме Нигродхи близ Капилаваттху в земле сакьев, Nya 2Благословенный в первой половине дня, облачившись в рясу и взявши патру, отправился в Капилаваттху за подаянием. По возвращении со сбора подаяния в Капилаваттху, завершив трапезу, Благословенный удалился в Великую рощу и расположился сидя у подножия молодой билвы дневать.  SC 2Nya 5-6PTS vp Pali 1.109Ms 9M_701После этих слов сакья Дандапани покачал головой, цыкнул, поморщил лоб, удивлённо приподняв брови, и удалился, опираясь на свою палку. 
Когда так было сказано, Дандапани из клана Сакьев потряс головой, высунул язык, поднял брови так, что на лбу появились три складки. Затем он ушёл, опираясь на свою трость. 
Сравнение с поиском ядровой древесины 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Сакьев в Капилаваттху в Парке Нигродхи. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и пошёл в Капилаваттху за подаяниями. Походив по Капилаваттху за подаяниями, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в Великий Лес, чтобы провести там остаток дня, и, войдя в Великий Лес, сел у подножья молодого дерева баеля, чтобы провести здесь остаток дня. 

Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], я вошёл и пребывал в первой джхане… четвёртой джхане… …Я распознал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо, что ещё нужно было бы сделать».  По мере того как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль об отречении возникла во мне. И я понял: «Эта мысль об отречении возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был напряжённым. 
По мере того как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль о не-недоброжелательности возникла во мне… мысль о непричинении вреда возникла во мне. Я понял: «Эта мысль о непричинении вреда возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был напряжённым. 

Если плохие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением, заблуждением, всё ещё возникают в уме монаха, по мере того как он расслабляет формирование мыслей в отношении этих мыслей, то тогда со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком ему следует сбить, сдержать, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком сбивает, сдерживает, сокрушает свой ум своим умом, эти плохие, неумелые мысли отбрасываются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы сильный человек схватил слабого за голову, горло или плечи, и стал бы бить его, сдерживать, крушить, то точно также, если плохие, неумелые мысли… отбрасываются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным.  И теперь, когда монах… уделяет внимание другой теме… пристально рассматривает изъяны этих мыслей… перестаёт уделять внимание этим мыслям… расслабляет формирование мыслей в отношении этих мыслей… сбивает, сдерживает, сокрушает ум своим умом… утверждает свой ум, делает его собранным, сосредоточенным, то тогда такого монаха можно назвать хозяином путей последовательностей мыслей. Он думает такие мысли, которые хочет думать, и не думает таких мыслей, которых не хочет думать. Он разрубил жажду, отбросил путы, и за счёт правильного прозрения в самомнение положил конец страданиям». 

Представьте, монахи, как если бы пришёл человек с [красками]—малиновой, [цвета] куркумы, индиго, кармина, и сказал: «Я нарисую картины на пустом пространстве, заставлю их появиться [на нём]». Как вы думаете, монахи? Мог бы этот человек нарисовать на пустом пространстве, заставить их появиться [на нём]?»  С разбитой головой и кровоточащей раной Кали пошла жаловаться по соседям: «Полюбуйтесь, что натворила эта мягкая, полюбуйтесь, что натворила эта тихая, полюбуйтесь, что натворила эта смиренная. Неужто только за то, что та встала с постели позже, она от злости и недовольства готова, схватив засов, разбить голову своей единственной служанке?» 

И тогда Благословенный, увидев, что монах Ариттха, бывший охотник на грифов, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить, обратился к нему: «Никчёмный ты человек, тебя запомнят из-за твоей пагубной точки зрения. А теперь я расспрошу монахов на эту тему».  Как вы думаете, монахи: если бы кто-нибудь собирал бы или сжигал бы или делал что пожелает с этой травой, ветками, хворостом и листьями в этой роще Джеты, могли бы вы подумать так: «Это нас этот человек собирает, сжигает, делает что пожелает!»? 
Когда так было сказано, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить. 
«Нет, Учитель. Многими способами Благословенный описывал нам поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что их свершение является подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны». 
«Никчёмный ты человек, кто же поведал тебе, что я обучал Дхамме именно так? Никчёмный ты человек, не описывал ли я многими способами те поступки, что являются препятствиями? И когда кто-либо потакает им, то они являются подлинным препятствием. Я говорил о том, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но ты, никчёмный человек, из-за своего неправильного ухватывания [Дхаммы] исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт тебя к твоему длительному вреду и страданию». 
Тогда те монахи, желая искоренить в монахе Ариттхе, бывшем охотнике на грифов, эту пагубную точку зрения, стали задавать ему различные вопросы и порицать его: «Не говори так, друг Ариттха. Не искажай смысла сказанного Благословенным, поскольку это не благостно—искажать смысл сказанного им. Благословенный не мог сказать чего-либо подобного. Многими способами, друг, Благословенный объяснял, что если свершать препятствующие поступки, то это будет подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны». И тем не менее, хотя монахи задавали ему различные вопросы и порицали его, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за упрямства и привязанности к этой самой пагубной точке зрения продолжал утверждать: «Да, в самом деле, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, на самом деле не являются подлинными препятствиями, если потакать им». 
«Хорошо, монахи, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил. Многими способами я описывал поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что свершение их является подлинным препятствием. Я говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за своего неправильного ухватывания исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт этого никчёмного человека к длительному вреду и страданию. Не может быть такого, чтобы кто-либо мог потакать чувственным удовольствиям, не имея при этом чувственной страсти, восприятия чувственности, чувственных мыслей. 

SC 1Nya 1Ms 9M_855Msdiv _252Я слышал, что как-то раз, когда Благословенный пребывал у беличьих кормушек в Бамбуковой роще близ Раджагахи, Nya 2переждав сезон дождей в его родных краях, к нему прибыли несколько его соотечествеников-монахов. По прибытии, почтительно его поприветствовав, они сели в стороне. Когда они сели в стороне, Благословенный обратился к ним:  SC 5Nya 5Ms 9M_859Msdiv _255Тогда достопочтенный Пунна Мантанипутта, приведши в порядок своё ложе, облачившись в рясу и взявши патру, отправился в Саваттхи. Путешествуя с остановками, он добрался до Рощи Джеты близ Саваттхи и прибыл к Благословенному в ашрам Анатхапиндики. По прибытии он, почтительно поприветствовав Благословенного, сел в стороне. Когда он сел в строне, Благословенный обучал, вдохновлял, приохочивал, заинтересовывал его проповедью Дхаммы. Затем наученный, вдохновлённый, приохоченный, заинтересованный проповедью Дхаммы из уст Благословенного достопочтенный Пунна Мантанипутта весьма довольный встал и, почтительно обойдя Благословенного по часовой стрелке, отправился в Рощу слепцов дневать. 
В отношении этого, друг, я приведу тебе пример, поскольку мудрые понимают значение утверждения посредством примера. Представь, как если бы царь Пасенади из Косалы, живущий в Саваттхи, имел бы некое срочное дело, которое нужно разрешить в Сакете. Между Саваттхи и Сакетой для него бы держали готовыми семь перекладных колесниц. Тогда царь Пасенади из Косалы, покинув Саваттхи через двери внутренних покоев дворца, взобрался бы на первую перекладную колесницу и посредством первой перекладной колесницы он бы прибыл ко второй перекладной колеснице. Тогда он бы спешился с первой колесницы и взобрался бы на вторую колесницу. Посредством второй колесницы он бы прибыл к третьей колеснице… посредством третьей… четвёртой… пятой… посредством шестой колесницы он бы прибыл к седьмой колеснице. Посредством седьмой колесницы он бы прибыл к дверям внутренних покоев дворца в Сакете. И затем, когда он бы подошёл к дверям внутренних покоев дворца, его друзья и знакомые, его родственники и родня, спросили бы его: «Ваше величество, вы прибыли из Саваттхи к дверям внутренних покоев дворца в Сакете посредством этой колесницы?» В таком случае как бы следовало ответить царю Пасенади из Косалы, чтобы ответить правильно?» 
И затем, когда Благословенный побыл в Раджагахе столько, сколько считал нужным, он отправился в странствие, идя переходами до Саваттхи. Странствуя переходами, он со временем прибыл в Саваттхи и проживал там в Роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. Достопочтенный Пунна Мантанипутта услышал: «Благословенный прибыл в Саваттхи и проживает в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики». И тогда Достопочтенный Пунна Мантанипутта привёл своё жилище в порядок, взял верхнее одеяние и чашу, и отправился в странствие, идя переходами до Саваттхи. Странствуя переходами, он со временем прибыл в Саваттхи и отправился в Рощу Джеты в монастырь Анатхапиндики, чтобы повидать Благословенного. Поклонившись Благословенному, он сел рядом, и Благословенный наставлял, воодушевлял, вдохновлял, и радовал его беседой по Дхамме. И затем Достопочтенный Пунна Мантанипутта, наставленный, воодушевлённый, вдохновлённый, порадованный беседой с Благословенным, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, отправился в Рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня. 
И тогда некий монах подошёл к Достопочтенному Сарипутте и сказал ему: «Друг Сарипутта, монах Пунна Мантанипутта, о котором ты всегда так хорошо отзывался, только что был наставлен, воодушевлён, вдохновлён, порадован Благословенным беседой по Дхамме. Восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, он поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, отправился в Рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня». 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда группа монахов из родных земель [Благословенного], которые там провели сезон дождей, отправилась к Благословенному, поклонились ему и сели рядом. Благословенный спросил их: «Монахи, кто на [моей] родной земле уважается монахами, его товарищами по святой жизни, следующим образом: «Сам имея мало желаний, он говорит с монахами о малом количестве желаний. Довольствуясь [тем, что у него есть] сам, он говорит с монахами о довольствовании. Затворяясь сам, он говорит с монахами о затворничестве. Сторонясь общества сам, он говорит с монахами об отчуждённости от общества. Будучи усердным сам, он говорит с монахами о зарождении усердия. Достигнув нравственности сам, он говорит с монахами о достижении нравственности. Достигнув сосредоточения сам, он говорит с монахами о достижении сосредоточения. Достигнув мудрости сам, он говорит с монахами о достижении мудрости. Достигнув освобождения сам, он говорит с монахами о достижении освобождения. Достигнув знания и видения освобождения сам, он говорит с монахами о достижении знания и видения освобождения. Он тот, кто советует, инструктирует, наставляет, призывает, побуждает, радует своих товарищей по святой жизни»? 

SC 10Nya 8PTS vp Pali 1.156Ms 9M_914Msdiv _267Так, монахи, отшельники и брахманы первой группы, утратив бдительность, клюнули на разложенную Марой приманку, мирские блага, и съели её. Утратив бдительность и съев её, стали опьянёнными, будучи опьянёнными, впали в нерадение, а нерадивые, они, благодаря приманке Мары, мирским благам, сделались уязвимы. Таким образом они не избежали хитрости Мары. Монахи, эти отшельники и брахманы точно первое стадо оленей, говорю вам.  SC 11Nya 9Ms 9M_915Msdiv _268Отшельники и брахманы второй группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы, утратив бдительность, клюнули на разложенную Марой приманку, мирские блага, и съели её. Утратив бдительность и съев её, стали опьянёнными, будучи опьянёнными, впали в нерадение, а нерадивые, они, благодаря приманке Мары, мирским благам, сделались уязвимы. Таким образом они не избежали хитрости Мары. Что, если мы полностью воздержимся от еды, разложенной как приманка, от мирских благ, и, воздержавшись от опасного соблазна, уйдём жить в леса?» Так они и поступили, питаясь и зеленью, и просом, и диким рисом, и пистией, и молотой рисовой шелухой, и рисовой накипью, и кунжутовой мукой, и травой, и коровьим навозом, подкрепляясь добытыми и упавшими плодами. 
SC 13Nya 10Ms 9M_917Msdiv _269Отшельники и брахманы третьей группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы не избежали хитрости Мары. Отшельники и брахманы второй группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы не избежали хитрости Мары. Что, если мы полностью воздержимся от еды, разложенной как приманка, от мирских благ, и, воздержавшись от опасного соблазна, уйдём жить в леса?» и, так поступив, тоже не избежали хитрости Мары. Что, если мы поселимся рядом с разложенной Марой приманкой, мирскими благами? Поселившись рядом с разложенной Марой приманкой, мирскими благами, мы, не утратив бдительности, не клюнем на неё и её не съедим, не утратив бдительности и не съев её, не станем опьянёнными, не став опьянёнными, не впадём в нерадение, а прилежные, не сделаемся уязвимы, благодаря приманке Мары, мирским благам.» 
SC 15Nya 11Ms 9M_919Msdiv _270Отшельники и брахманы четвёртой группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы не избежали хитрости Мары. Отшельники и брахманы второй группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы не избежали хитрости Мары. Что, если мы полностью воздержимся от еды, разложенной как приманка, от мирских благ, и, воздержавшись от опасного соблазна, уйдём жить в леса?» и, так поступив, они тоже не избежали хитрости Мары. Отшельники и брахманы третьей группы так себе рассудили: «Отшельники и брахманы первой группы не избежали хитрости Мары. Отшельники и брахманы второй группы не избежали хитрости Мары. Что, если мы поселимся рядом с разложенной Марой приманкой, мирскими благами? Поселившись рядом с разложенной Марой приманкой, мирскими благами, мы, не утратив бдительности, не клюнем на неё и её не съедим, не утратив бдительности и не съев её, не станем опьянёнными, не став опьянёнными, не впадём в нерадение, а прилежные, не сделаемся уязвимы, благодаря приманке Мары, мирским благам.»SC 16Ms 9M_920Но, так поступив, и они не избежали хитрости Мары. Что, если мы поселимся там, куда Маре и его окружению хода нет? Поселившись там, мы, не утратив бдительности, не клюнем на разложенную Марой приманку, мирские блага, и не съедим её, не утратив бдительности и не съев её, не станем опьянёнными, не став опьянёнными, не впадём в нерадение, а прилежные, не сделаемся уязвимы, благодаря приманке Мары, мирским благам.» 
И докуда не может дойти Мара и его свита? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Говорится, что этот монах ослепил Мару, стал невидим Злому, лишив глаз Мары своей возможности. 

SC 43Ms 9M_975Тогда Брахма Сахампати с мыслью «Похоже на то, что Благословенный всё-таки станет проповедовать Дхамму», почтительно обойдя меня по часовой стрелке, тотчас исчез.  SC 47Nya 25PTS vp Pali 1.171Ms 9M_979Msdiv 285На главной дороге между Гайей и местом моего пробуждения увидел меня адживака Упака. Завидев меня, он сказал: «Брат, ты словно сияешь, твои черты гармоничны и радужны. Кто дал тебе посвящение, кто твой наставник, чью дхамму ты исповедуешь?» В ответ на эти слова я обратился к адживаке Упаке следующими строфами: 
SC 4Nya 4Ms 9M_936Затем Благословенный отправился в обитель брахмана Раммаки. Тем временем там собралась группа монахов для обсуждения Дхаммы. Благословенный остановлился за воротами, ожидая конца их разговора. Дождавшись конца разговора, Благословенный прокашлялся и постучался в ворота. Монахи отворили. Войдя, Благословенный сел на приготовленное место, а сев, обратился к монахам: «Монахи, обсуждения чего ради вы ныне здесь собрались? О чём был ваш разговор, который был прерван?» 
SC 54Ms 9M_986После этих слов, сказав «Что ж, брат, может быть» и мотнув головой, адживака Упака продожил свой путь по просёлочной дороге. 
SC 55Nya 26Ms 9M_987Msdiv 286Путешествуя с остановками, я добрался до Оленьей рощи в Исипатане в окрестностях Бенареса и направился к пятёрке монахов. Пятеро монахов увидели меня издалека. Увидев меня, они говорили друг другу: «Братья, вон идёт отшельник Готама, живущий в изобилии, отступивший от подвига и вернувшийся к изобилию. Он не достоин почитания, приветствия вставанием и того, чтобы принимать у него его патру и рясу. Но оставим для него место, если ему будет угодно, он присядет». Однако когда я подошёл, пятеро монахов не смогли выполнить свой уговор. Один, выйдя мне навстречу, принял у меня патру и рясу, другой приготовил мне место, третий подал воду для омовения ног. И ко мне они обращались по имени, называя «братом». 
Затем, монахи, когда я побыл в Урувеле столько, сколько считал нужным, я отправился странствовать переходами в направлении Варанаси. По дороге между Гайей и местом просветления меня увидел адживака Упака и сказал: «Друг, черты [твоего лица] чисты, цвет твоей кожи чистый и яркий. Под чьим [учительством] ты ушёл в бездомную жизнь, друг? Кто твой учитель? Чьей Дхаммы ты придерживаешься?» Я ответил адживаке Упаке строфами: 
И тогда я, услышав просьбу Брахмы, из сострадания к существам обозрел мир оком Будды. Обозрев мир оком Будды, я увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать, и которых трудно обучать, и некоторых, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром. Подобно тому, как в пруду с голубыми, или с красными, или с белыми лотосами, некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде, и расцвести будучи погружёнными в воду, так и не взойдя над поверхностью воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде и покоиться на уровне поверхности воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде, но они всходят над поверхностью воды и находятся там, не будучи замоченными водой—точно также, обозрев мир оком Будды, я увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать, и которых трудно обучать, и некоторых, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром. Тогда я ответил Брахме Сахампати строфой: 
Когда так было сказано, адживака Упака сказал: «Пусть будет так, друг». Покачав головой, он свернул на боковую дорогу и ушёл. 
Монахи, будучи всё ещё в поисках благого, ища непревзойдённое состояние высочайшего покоя, я отправился к [отшельнику] Уддака Рамапутте и сказал ему: «Друг, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае». Уддака Рамапутта ответил: «Почтенный может оставаться здесь. Эта Дхамма такова, что мудрец вскоре сможет войти и пребывать в ней, реализовав для себя посредством прямого знания доктрину своего учителя». И вскоре я быстро выучил ту Дхамму. До той степени, до которой излагалось его учение посредством простой декламации по губам и повторения [заученного], я мог говорить со знанием и уверенностью, и я заявлял: «Я знаю, я вижу». И были и другие, кто делал также. 
«Монахи, Татхагата—Совершенный, Полностью Просветлённый. Послушайте монахи, Бессмертное было достигнуто. Я буду наставлять вас, я буду учить вас Дхамме. Практикуя в соответствии с наставлением, реализовав для себя здесь и сейчас посредством прямого знания, вы вскоре войдёте и будете пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной». 
Тогда я сказал им: «Монахи, не обращайтесь к Татхагате по имени и [словом] «друг». Татхагата—Совершенный, Полностью Просветлённый. Послушайте монахи, Бессмертное было достигнуто. Я буду наставлять вас, я буду учить вас Дхамме. Практикуя в соответствии с наставлением, реализовав для себя здесь и сейчас посредством прямого знания, вы вскоре войдёте и будете пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной». 
Точно также, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Говорится, что этот монах ослепил Мару, стал невидим Злому, лишив глаз Мары своей возможности. 
Уйдя в бездомную жизнь, монахи, в поисках благого, ища непревзойдённое состояние высочайшего покоя, я отправился к [отшельнику] Алара Каламе и сказал ему: «Друг Калама, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае». Алара Калама ответил: «Почтенный может оставаться здесь. Эта Дхамма такова, что мудрец вскоре сможет войти и пребывать в ней, реализовав для себя посредством прямого знания доктрину своего учителя». И вскоре я быстро выучил ту Дхамму. До той степени, до которой излагалось его учение посредством простой декламации по губам и повторения [заученного], я мог говорить со знанием и уверенностью, и я заявлял: «Я знаю, я вижу». И были и другие, кто делал также. 

И вот они слышат: «Отшельник Готама сейчас посещает эту деревню или город». Они отправляются к нему, а он наставляет, побуждает, вдохновляет, воодушевляет их беседами о Дхамме. Будучи наставленными, побуждёнными, вдохновлёнными, воодушевлёнными беседой по Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы победить его [в споре]? И оборачивается всё так, что они становятся его учениками. Когда я увидел этот первый след отшельника Готамы, я сделал вывод: «В самом деле Благословенный истинно самопробуждён, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует правильно».  Когда его ум является столь сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, лишённым изъянов, податливым, мягким, утверждённым, и достигшим непоколебимости, он направляет его на воспоминание прошлых жизней. Он вспоминает многочисленные прошлые жизни—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. 
Оставив эти пять помех, изъянов осознанного ума, которые ослабляют мудрость, он, полностью оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества ума, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. 
Оставляя алчность к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым алчности. Он очищает ум от алчности. Оставляя недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым злобы, желающий блага всем живым существам. Он очищает ум от недоброжелательности и злости. Оставляя апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанным, бдительным, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Отбрасывая неугомонность и беспокойство, он пребывает непоколебимым, с внутренне успокоенным умом. Он очищает ум от неугомонности и беспокойства. Отбрасывая сомнение, он выходит за пределы сомнения, не имея замешательства в отношении умелых умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Он говорит истину, держится за истину, [в этом он] прочен, надёжен, не обманывает мир. 

И приходит время, друзья, когда провоцируется внешний элемент воды, и он смывает деревни, поселения, города, округи и страны. Приходит время, когда вода в великом океане ниспадает на сто лиг, двести лиг, триста, четыреста, пятьсот, шестьсот, семьсот лиг. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину [длины] семи пальмовых деревьев, шести пальмовых деревьев, пяти, четырёх, трёх, двух, одного пальмового дерева. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину в семь саженей, шесть саженей, пять, четыре, три, два, в один сажень. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину в пол саженя, по пояс, по колено, по лодыжку. Приходит время, когда вода в великом океане имеет глубину не больше первой фаланги пальца. 

29 Большая сутта сравнения с ядровой древесиной  SC 10Nya 10Ms 9M_1086Msdiv 310Монахи, например некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания». Став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой. Получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения. По причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели. Достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение. Будучи прилежным, он достигает успеха в концентрации. Достигнув успеха в концентрации, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине успеха в концентрации себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, обретает знание и видение. Обретя знание и видение, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение. По причине знания и видения себя он превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю знанием и видением, другие же монахи не обладают ни знанием, ни видением». Он становится опьяненным знанием и видением, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. 
SC 11Nya 11Ms 9M_1087Как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, нарубил и собрал его заболонь, воображая, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин не знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, и пропустил его ядро, нарубил и собрал его заболонь, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет», SC 12Nya 12PTS vp Pali 1.196Ms 9M_1088точно также, монахи, некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания»; cтав отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой; получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения; по причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели; достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в концентрации; достигнув успеха в концентрации, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине успеха в концентрации себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, не впадает в нерадение нерадение и, будучи прилежным, обретает знание и видение; обретя знание и видение, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение; по причине знания и видения себя он превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю знанием и видением, другие же монахи не обладают ни знанием, ни видением»; он становится опьяненным знанием и видением, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. О таком монахе говорят, что он собрал листву и ветви целомудренной жизни и на этом остановился. 
SC 13Nya 13Ms 9M_1089Msdiv 311Монахи, например некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания». Став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой. Получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения. По причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели. Достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в концентрации. Достигнув успеха в концентрации, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине успеха в концентрации себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, обретает знание и видение знание и видение. Обретя знание и видение, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине знания и видения себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным знанием и видением, беспечным, не впадает в знание и видение, обретает непреходящее освобождение. Немыслимо, исключено падение монаха, обретшего непреходящего освобождения. 
SC 14Nya 14PTS vp Pali 1.197Ms 9M_1090Как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, нарубил и набрал именно ядровой древесины, зная, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, нарубил и набрал именно ядровую древесину, зная, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, сможет состояться», SC 15Nya 15Ms 9M_1091точно также, монахи, некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания»; cтав отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой; получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения; по причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели; достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в концентрации; достигнув успеха в концентрации, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине успеха в концентрации себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, обретает знание и видение; обретя знание и видение, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине знания и видения себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным знанием и видением, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, обретает непреходящее освобождение. Немыслимо, исключено падение монаха, обретшего непреходящее освобождение. 
SC 2Nya 2Ms 9M_1078«Монахи, например некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания». Став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой. Получив привилегии, почести и славу, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение. По причине привилегий, почестей и славы себя он превозносит, а других уничижает: «Это я пользуюсь привилегиями, почестями и славой, другие же монахи никому не известны, не имеют авторитета». Он становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. 
SC 3PTS vp Pali 1.193Ms 9M_1079Как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, его луб, его кору, нарубил и собрал его листву и ветви, воображая, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин не знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, и пропустил его ядро, его заболонь, его луб, его кору, нарубил и собрал его листву и ветви, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет», точно также, монахи, некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания»; став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой; получив привилегии, почести и славу, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение; по причине привилегий, почестей и славы себя он превозносит, а других уничижает: «Это я пользуюсь привилегиями, почестями и славой, другие же монахи никому не известны, не имеют авторитета»; он становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. О таком монахе говорят, что он собрал листву и ветви целомудренной жизни и на этом остановился. 
SC 4Nya 3Ms 9M_1080Msdiv 308Монахи, например некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания». Став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой. Получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения. По причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели. Достигнув успеха в добродетели, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение. По причине успеха в добродетели себя он превозносит, а других уничижает: «Это я добродетельный, благочестивый, другие же монахи порочны, нечестивы». Он становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. 
SC 5Ms 9M_1081Как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, его луб, нарубил и собрал его кору, воображая, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин не знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, и пропустил его ядро, его заболонь, его луб, нарубил и собрал его кору, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет», SC 6Nya 4PTS vp Pali 1.194Ms 9M_1082точно также, монахи, некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания»; cтав отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой; получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения; по причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели; достигнув успеха в добродетели, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение; по причине успеха в добродетели себя он превозносит, а других уничижает: «Это я добродетельный, благочестивый, другие же монахи порочны, нечестивы »; он становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. О таком монахе говорят, что он собрал листву и ветви целомудренной жизни и на этом остановился. 
SC 7Nya 7Ms 9M_1083Msdiv 309Монахи, например некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания». Став отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой. Получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения. По причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели. Достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели. По причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает. Он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение. Будучи прилежным, он достигает успеха в концентрации. Достигнув успеха в концентрации, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение. По причине успеха в концентрации себя он превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю способностью собранности и однонаправленности ума, у других же монахов ум несобран, рассеян». Он становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. 
SC 8Nya 8Ms 9M_1084Как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, нарубил и собрал его луб, воображая, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин не знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, и пропустил его ядро, его заболонь, нарубил и собрал его луб, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет», SC 9Nya 9PTS vp Pali 1.195Ms 9M_1085точно также, монахи, некий молодой человек из веры покидает дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания»; cтав отшельником, он пользуется привилегиями, почестями и славой; получив привилегии, почести и славу, он, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения; по причине привилегий, почестей и славы себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным привилегиями, почестями и славой, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в добродетели; достигнув успеха в добродетели, он испытывает удовлетворение, не добившись своей цели; по причине успеха в добродетели себя он не превозносит, а других не уничижает; он не становится опьяненным успехом в добродетели, беспечным, не впадает в нерадение и, будучи прилежным, достигает успеха в концентрации; достигнув успеха в концентрации, он, добившись своей цели, испытывает удовлетворение; по причине успеха в концентрации себя он превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю способностью собранности и однонаправленности ума, у других же монахов ум несобран, рассеян»; он становится опьяненным успехом в концентрации, беспечным, впадает в нерадение и, будучи нерадивым, испытывает страдания. О таком монахе говорят, что он собрал листву и ветви целомудренной жизни и на этом остановился. 
Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения… можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым достижением нравственности. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением сосредоточения и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я сосредоточен, мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их умы блуждают». Он становится опьянённым этим достижением сосредоточения, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании. 
«Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я—жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто получает обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто их не ценит». Он становится опьянённым этими обретениями, славой, известностью, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании. 
Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я—жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто обладает нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны, обладают порочным характером». Он становится опьянённым этим достижением нравственности, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании. 

30 Малая сутта сравнения с ядровой древесиной  SC 10Nya 11PTS vp Pali 1.202Ms 9M_1104Msdiv 321Или некий человек, из веры покинувший дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания», который, став отшельником, пользуется привилегиями, почестями и славой, и получив привилегии, почести и славу, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения, по причине привилегий, почестей и славы себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих привилегии, почести и славу, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в добродетели, и достигнув успеха в добродетели, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине успеха в добродетели себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в добродетели, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в концентрации и, достигнув успеха в концентрации, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине успеха в концентрации себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в концентрации, не живя пассивно, не будучи беспечным, обретает знание и ви́дение, и обретя знание и ви́дение, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, который по причине знания и ви́дения себя превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю знанием и ви́дением, другие же монахи не обладают ни знанием, ни ви́дением», и не проявляет желания, не прилагает усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих знание и ви́дение, живя пассивно, будучи беспечным, говорю тебе, подобен человеку, которому нужна ядровая древесина, ищущему ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, срубил и собрал его заболонь, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет. 
SC 11Nya 12PTS vp Pali 1.203Ms 9M_1105Msdiv 322Или некий человек, из веры покинувший дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания», который, став отшельником, пользуется привилегиями, почестями и славой, и получив привилегии, почести и славу, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения, по причине привилегий, почестей и славы себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих привилегии, почести и славу, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в добродетели, и достигнув успеха в добродетели, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине успеха в добродетели себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в добродетели, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в концентрации и, достигнув успеха в концентрации, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине успеха в концентрации себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в концентрации, не живя пассивно, не будучи беспечным, обретает знание и ви́дение, и обретя знание и ви́дение, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине знания и ви́дения себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляет желание, прилагает усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих знание и ви́дение, не живёт пассивно, не беспечен. 
SC 21Nya 22Ms 9M_1115Msdiv 324Брахман, говорю тебе, такой человек подобен человеку, которому нужна ядровая древесина, ищущему ядровую древесину, и который, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, нарубил и набрал именно ядровой древесины, зная, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, сможет состояться. 
SC 6Nya 7PTS vp Pali 1.200Ms 9M_1100Msdiv 317Или же как человек, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, нарубил и набрал именно ядровой древесины, зная, что это ядровая древесина, а внимательный человек, увидев это, сказал: «Этот господин знает, что такое ядровая древесина, что такое заболонь, что такое луб, что такое кора, что такое листья и ветви. Потому-то этот господин, которому нужна ядровая древесина, ищущий ядровую древесину, придя к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, нарубил и набрал именно ядровую древесину, зная, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, сможет состояться». 
SC 7Nya 8Ms 9M_1101Msdiv 318Точно также, брахман, некий человек, из веры покинувший дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания», который, став отшельником, пользуется привилегиями, почестями и славой, и получив привилегии, почести и славу, добившись своей цели, испытывает удовлетворение, который по причине привилегий, почестей и славы себя превозносит, а других уничижает: «Это я пользуюсь привилегиями, почестями и славой, другие же монахи никому не известны, не имеют авторитета», и не проявляет желания, не прилагает усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих привилегии, почести и славу, живёт пассивно, беспечен, говорю тебе, подобен человеку, которому нужна ядровая древесина, ищущему ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, его луб, его кору, срубил и собрал его листву и ветви, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет. 
SC 8Nya 9PTS vp Pali 1.201Ms 9M_1102Msdiv 319Или некий человек, из веры покинувший дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания», который, став отшельником, пользуется привилегиями, почестями и славой, и получив привилегии, почести и славу, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения, но по причине привилегий, почестей и славы себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих привилегии, почести и славу, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в добродетели, и достигнув успеха в добродетели, добившись своей цели, испытывает удовлетворение, который по причине успеха в добродетели себя превозносит, а других уничижает: «Это я добродетельный, благочестивый, другие же монахи порочны, нечестивы», и не проявляет желания, не прилагает усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в добродетели, живёт пассивно, беспечен, говорю тебе, подобен человеку, которому нужна ядровая древесина, ищущему ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, его луб, срубил и собрал его кору, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет. 
SC 9Nya 10Ms 9M_1103Msdiv 320Или некий человек, из веры покинувший дом ради жизни бездомной с мыслью: «Я подвержен рождению, старости, смерти, горю, стенаниям, боли, печали и невзгодам, подвержен страданию и одолеваем страданием. Вероятно, есть возможность познать прекращение всей этой массы страдания», который, став отшельником, пользуется привилегиями, почестями и славой, и получив привилегии, почести и славу, не добившись своей цели, не испытывает удовлетворения, по причине привилегий, почестей и славы себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих привилегии, почести и славу, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в добродетели, и достигнув успеха в добродетели, снова не добившись своей цели, испытывает удовлетворение, но по причине успеха в добродетели себя не превозносит, а других не уничижает, который проявляя желание, прилагая усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в добродетели, не живя пассивно, не будучи беспечным, достигает успеха в концентрации и, достигнув успеха в концентрации, добившись своей цели, испытывает удовлетворение, который по причине успеха в концентрации себя превозносит, а других уничижает: «Это я обладаю способностью собранности и однонаправленности ума, у других же монахов ум несобран, рассеян», и не проявляет желания, не прилагает усилия к переживанию состояний более возвышенных, превосходящих успех в концентрации, живя пассивно, будучи беспечным, говорю тебе, подобен человеку, которому нужна ядровая древесина, ищущему ядровую древесину, и который, придя, к могучему дереву, содержащему ядровую древесину, пропустил его ядро, его заболонь, срубил и собрал его луб, воображая, что это ядровая древесина. То, для чего требуется ядровая древесина, состояться не сможет. 
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения… окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он порождает желание действовать, прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем обретения, слава, известность. Он не упирается и не слабеет. Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто обладает нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны, обладают порочным характером». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение нравственности. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, он срезал внешнюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели. 
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения… окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он порождает желание действовать, прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение нравственности. Он не упирается и не слабеет. Он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением сосредоточения, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я сосредоточен, мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их умы блуждают». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение сосредоточения. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку… он срезал внутреннюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели. 
Вот, брахман, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], некий монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Это является более высоким и возвышенным состоянием, чем знание и видение. 
«Довольно, брахман! Оставь этот [свой вопрос]: «У всех ли у них было прямое знание, как они заявляют, или же ни у кого из них не было прямого знания, или же у кого-то из них было прямое знание, а у кого-то нет?» Я научу тебя Дхамме, брахман. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить». 
Точно также, брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я—жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я—жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто получает обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто их не ценит». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем обретения, слава, известность. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс бы их, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели. 

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, будучи отстранёнными от чувственных удовольствий, отстранёнными от неблагих состояний [ума], входим и пребываем в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Учитель, это сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, пребывая прилежными, старательными, решительными». 

Точно также, Аггивессана, когда я тебя прижал, спросил, расспросил насчёт твоего утверждения, ты показал себя пустым, полым, ошибочным. Но ведь это был ты, кто делал такое заявление перед собранием из Весали: «Я не вижу ни одного жреца или отшельника, предводителя ордена, предводителя группы, наставника группы, даже того, кто заявляет, что в совершенстве и полностью просветлён, кто бы не дрогнул, не задрожал, не поколебался, у кого бы пот не заструился из подмышек, если бы он вступил со мной в дебаты. Даже если бы я пустился в дебаты с бесчувственным столбом, тот бы дрогнул, задрожал, поколебался, если бы он [мог] пуститься в дебаты со мной, так что уж говорить о человеческом существе?» А теперь у тебя на лбу капли пота, и они насквозь промочили твоё внешнее одеяние и упали на землю. Но на моём теле пота сейчас нет». И Благословенный раскрыл своё золотистое тело собранию. Когда так было сказано, Саччака сын Нигантхов замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить.  «Это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, взял бы острый топор и вошёл в лес. Там бы он увидел ствол большой банановой пальмы, прямой, свежей, неспелой. Он бы срубил её у основания, отрезал бы ветви, содрал бы внешние слои [ствола]. И когда он содрал бы внешние слои, то не обнаружил бы даже заболони, не говоря уже о сердцевине. 

И затем , когда я принял твёрдую пищу и восполнил силы, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации]. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением направления и удержания ума я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—[я пребывал] во внутренней устойчивости. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением восторга я был невозмутимым, осознанным, и бдительным, и ощущал приятное телом. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он находится в приятном пребывании». Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане—[в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.  Я подумал: «Что если я, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, собью, раздавлю, и сокрушу свой ум своим осознающим умом?» Так, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. Подобно тому, как сильный человек, схватив слабого за голову, горло, или плечи, стал бы сбивать его, давить, и сокрушать, так и я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. И по мере того как я делал так, пот полился ручьём из подмышек. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненного усилия. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём. 
Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению!». Я подумал: «Так почему я боюсь этого удовольствия [джханы], которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами?» Я подумал: «Более я не боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами, но которого трудно достичь с настолько истощённым телом. Что если я приму какую-нибудь твёрдую пищу—немного риса и каши?» Так я принял твёрдую пищу: немного риса и каши. В то время пять монахов, которые ухаживали за мной, думали: «Если наш отшельник Готама достигнет какого-либо высшего состояния, он скажет нам». Но когда они увидели, как я ем твёрдую пищу—немного риса и каши—они в отвращении покинули меня, думая так: «Отшельник Готама живёт в роскоши. Он оставил своё старание и ниспадает к роскоши». 

И затем, вскоре после того как Достопочтенный Махамоггаллана ушёл, слуги Сакки, царя богов, спросили его: «Уважаемый, это был твой учитель, Благословенный?»  И тогда Сакка, царь богов, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, тут же исчез. 
«Уважаемый, какое благо для тебя, что твой товарищ по святой жизни столь силён и могущественен! И уж, наверное, куда более [силён и могущественен] твой учитель, Благословенный!» 
«Уважаемый Моггаллана, мы так заняты, у нас так много дел, и не только собственных, но также и дел богов Тридцати Трёх. Кроме того, уважаемый Моггаллана, то, что было хорошо услышано, хорошо заучено, хорошо уловлено вниманием, хорошо запомнено, [теперь же] внезапно исчезло из нас. Уважаемый Моггаллана, как-то раз случилась война между богами и асурами. В той войне боги победили, а асуры были повержены. Когда я выиграл ту войну и вернулся с неё победителем, я построил дворец Веджаянты. Уважаемый Моггаллана, у дворца Веджаянты сотня башен, в каждой башне семьсот верхних покоев, в каждом верхнем покое по семь нимф, и у каждой нимфы по семь дев. Хотели бы вы взглянуть на великолепие дворца Веджаянты, уважаемый Моггаллана?» Достопочтенный Моггаллана молча согласился. 

Вот, монахи, Татхагата возникает в мире—совершенный и полностью просветлённый. Он обучает Дхамме… Здесь идёт длинный фрагмент, описывающий этапы практики в точности как в МН 27 …входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.  Когда так было сказано, монах Сати, сын рыбака, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить. И тогда, увидев это, Благословенный сказал ему: «Глупый ты человек, тебя запомнят за твоё пагубное воззрение. [А теперь] я расспрошу монахов на эту тему». 

И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем преданы бодрствованию. Днём, во время хождения вперёд и назад, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В первую стражу ночи, во время хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В срединную стражу ночи мы будем ложится на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанные и бдительные, предварительно сделавшие в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, в третью стражу ночи, по мере хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, мы будем очищать свой ум от тех состояний, что создают препятствия».  Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 
Отбросив эти пять помех, изъянов ума, которые ослабляют мудрость, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. 

Если, домохозяева, кто-либо соблюдает поведение, которое согласуется с Дхаммой, праведное поведение, то если он пожелает: «О, пусть я за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания»—то есть возможность, что за счёт уничтожения пятен он здесь и сейчас войдёт и будет пребывать… И почему? Потому что он соблюдает поведение, которое согласуется с Дхаммой, праведное поведение2».  Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Если его вызывают в суд, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию, в присутствие царской семьи, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Он не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 

«Вот, друг, монах, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект] и удержанием ума [на объекте]. Это называется первой джханой».  «В первой джхане присутствует пять факторов. Когда монах достиг пятифакторной первой джханы, то наличествует направление ума, удержание ума, восторг, счастье, и однонаправленность ума. Вот каким образом в первой джхане наличествуют пять факторов». 
«Есть два условия для выхода из беспредметного освобождения ума: уделение внимания всем объектам и отсутствие внимания, уделяемого свойству отсутствия объектов. Таковы два условия для выхода из беспредметного освобождения ума». 
«Есть два условия для достижения беспредметного освобождения ума: отсутствие внимания, уделяемого всем объектам, и уделение внимания свойству отсутствия объектов. Таковы два условия для достижения беспредметного освобождения ума». 
«Есть три условия для устойчивости беспредметного освобождения ума: недостаток внимания, уделяемого всем объектам, уделение внимания свойству отсутствия объектов, и предшествующее решение [пребывать в этом состоянии нужное время]. Таковы три условия для устойчивости беспредметного состояния освобождённого ума». 
«И сколько факторов отброшены в первой джхане, и сколькими она наделена?» 
«И сколько факторов присутствует в первой джхане?» 
«Пять факторов отброшены в первой джхане, и пятью она наделена. Когда монах достиг первой джханы, то чувственное желание отброшено, недоброжелательность отброшена, лень и апатия отброшены, неугомонность и сожаление отброшены, сомнение отброшено. И там присутствуют направленность ума, удержание ума, восторг, счастье и однонаправленность ума. Таким образом в первой джхане пять факторов отброшены, и пятью факторами она наделена». 

Вот, друг Висакха, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Этим он отбрасывает жажду, и скрытая склонность к жажде не залегает в основе этого.  Вот монах рассуждает так: «Когда же я войду и буду пребывать в той сфере, в которую сейчас входят и в которой пребывают Благородные?» В том, кто порождает влечение к наивысшему освобождению, возникает грусть, имея это влечение в качестве условия. Этим он отбрасывает злобу, и скрытая склонность к злобе не залегает в основе этого. 
«Достопочтенная, что такое сосредоточение? Что является основой сосредоточения? Что является оснащением сосредоточения? Что является развитием сосредоточения?» 
«Единение ума, друг Висакха, является сосредоточением. Четыре основы осознанности являются основой сосредоточения. Четыре правильных старания являются оснащением сосредоточения. Повторение, развитие, взращивание этих самых состояний является в этом плане развитием сосредоточения». 
И тогда мирянин Висакха, восхитившись и возрадовавшись словам монахини Дхаммадинны, встал со своего сиденья и, поклонившись ей и обойдя её с правой стороны, ушёл к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всей беседе с монахиней Дхаммадинной. Когда он закончил, Благословенный сказал ему: 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда мирянин Висакха отправился к монахине Дхаммадинне, поклонился ей, сел рядом и спросил её: 

Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], он входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой… С распадом тела, после смерти, он возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире.  Монахи, есть некие жрецы и отшельники, чья доктрина и воззрение таковы: «Нет вреда в чувственных удовольствиях». Они проглатывают чувственные удовольствия и развлекаются с женщинами-странницами, которые носят волосы, собранные в пучок. Они говорят так: «Какое опасение в будущем видят эти почтенные жрецы и отшельники в чувственных удовольствиях, когда они говорят об оставлении чувственных удовольствий и предписывают полное понимание чувственных удовольствий? Приятно прикосновение нежной, мягкой, и ласковой руки этой женщины-странницы!» Таким образом, они проглатывают чувственные удовольствия, и сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Там они переживают болезненные, раздирающие, пронзающие чувства. Они говорят так: «Вот какое опасение в будущем видели эти почтенные жрецы и отшельники в чувственных удовольствиях, когда говорили об оставлении чувственных удовольствий и предписывали полное понимание чувственных удовольствий. Ведь по причине чувственных удовольствий, из-за чувственных удовольствий, мы теперь переживаем болезненные, раздирающие, пронзающие чувства». 

Когда он узнаёт об этом, он изучает его далее так: «Достиг ли этот достопочтенный славы, обрёл ли он признание, так что в нём были бы опасности, [связанные с признанием и славой]?» Ведь, монахи, покуда монах не достиг славы и не обрёл признания—опасностей, [связанных с признанием и славой], нет в нём. Но когда он достиг славы и обрёл признание—эти опасности есть в нём. Когда он изучает его, он узнаёт: «Этот достопочтенный достиг славы и обрёл признание, но опасностей, [связанных с признанием и славой], нет в нём». 

Брахма, я понимаю твой охват и твоё влияние так: «У Брахмы Баки есть столько-то власти, столько-то могущества, столько-то влияния». Но, Брахма, есть три других тела, которых ты не знаешь и не видишь, но которые я знаю и вижу. Есть тело, которое называется Лучезарным Сиянием, в котором ты умер и [затем] переродился здесь. Поскольку ты уже долгое время пребываешь здесь [в этом мире], твоя память о том [прежнем мире] стёрлась, и поэтому ты не знаешь и не видишь этого, но я знаю и вижу это. Поэтому, Брахма, в отношении прямого знания я не нахожусь лишь на том же самом уровне, что и ты, так разве может быть так, чтобы я мог знать меньше? Напротив, я знаю больше тебя.  «И это я знаю, Брахма. Если я буду держаться за землю, я буду рядом с тобой, в твоём владении, ведь ты повелеваешь и наказываешь. Если я буду держаться за воду… огонь… воздух… существ… богов… Паджапати… Брахму, я буду рядом с тобой, в твоём владении, ведь ты повелеваешь и наказываешь. Более того, я понимаю твой охват и твоё влияние так: «У Брахмы Баки есть столько-то власти, столько-то могущества, столько-то влияния». 

И затем, Злой, когда ночь подошла к концу, Достопочтенный Саньджива вышел из [этого медитативного] достижения. Он отряхнул своё одеяние, и затем, утром одевшись, взял чашу и верхнее одеяние и отправился в деревню за подаяниями. Пастухи, чабаны, пахари, путешественники увидели, что Достопочтенный Саньджива ходит, собирая подаяния, и подумали: «Как удивительно, почтенные! Как поразительно! Этот отшельник, который умер во время сидения, вернулся к жизни!» Вот почему Достопочтенного Саньдживу стали звать Саньдживой.  И как-то раз, Злой, Достопочтенный Саньджива уселся у подножья некоего дерева и вошёл в прекращение восприятия и чувствования. Некие пастухи, чабаны, пахари, путешественники увидели, что Достопочтенный Саньджива сидит у подножья дерева, войдя в прекращение восприятия и чувствования, и подумали: «Как удивительно, почтенные! Как поразительно! Этот отшельник умер во время сидения. Давайте кремируем его». И тогда пастухи, чабаны, пахари, путешественники собрали траву, древесину, коровий навоз, собрали всё это в кучу возле тела Достопочтенного Саньдживы, подожгли, и ушли, каждый своей дорогой. 
И тогда, Злой, Мара Дуси овладел [умами] домохозяев-брахманов, сказав им: «Ну же, побраните… у Мары Дуси появится возможность». И когда Мара Дуси овладел умами брахманов-домохозяев, и они побранили, оскорбили, поругали, извели нравственных монахов с благим характером так: «Эти бритоголовые отшельники, эти смуглые отпрыски-слуги Владыки заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!», и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, обмедитируют, недомедитируют. Точно сова на ветке, поджидающая мышь, медитирует, перемедитирует, обмедитирует, недомедитирует; или точно шакал на берегу реки, поджидающий рыбу, медитирует… недомедитирует; или точно кошка, поджидающая мышь в переулке или у водостока, медитирует… недомедитирует; или точно ненагруженный осёл, стоя на привязи в двери или мусорного ведра или водостока, медитирует… недомедитирует—то точно также и эти бритоголовые отшельники, эти смуглые отпрыски-слуги Владыки заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!», и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, обмедитируют, недомедитируют». 

И тогда Песса, сын наездника на слонах, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. Вскоре после того как он ушёл, Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, Песса, сын наездника на слонах, мудр, обладает великой мудростью. Если бы он посидел чуть дольше, так чтобы я разъяснил ему в подробностях эти четыре типа личностей, то это очень пошло бы ему на пользу. Но даже уже и эта [беседа] ему очень пошла на пользу».  Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Он говорит истину, держится за истину, [в этом] он прочен, надёжен, не обманывает мир. 
Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане… четвёртой джхане… 

«Вот, домохозяин, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Он рассматривает это и понимает это так: «Эта первая джхана является обусловленной, она порождена волевым намерением. Но всё, что обусловлено и порождено волевым намерением, является непостоянным, подвержено прекращению». Если он устойчив в этом, он достигает уничтожения пятен [умственных загрязнений]. Но если он не достигает уничтожения пятен, то из-за этого желания к Дхамме, из-за этой восторженности в Дхамме, с уничтожением пяти нижних оков он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых Обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]. 

И вот, когда ученик Благородных достиг этой чистоты невозмутимости и осознанности, он вспоминает многочисленные прошлые жизни—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился там-то. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. Это его первое пробивание, подобное тому, как цыплёнок пробивает скорлупу яйца.  И как ученик Благородных достигает легко, без проблем и сложностей, четырёх джхан, что являются высшим умом и приятным пребыванием здесь и сейчас? Вот ученик Благородных, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые умственные качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. С успокоением направления и удержания ума он входит и пребывает во второй джхане: [его наполняют] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—[он пребывает] во внутренней устойчивости. С успокоением восторга он становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он пребывает в удовольствии». С оставлением удовольствия и боли вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства он входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Вот так ученик Благородных достигает легко, без проблем и сложностей, четырёх джхан, что являются высшим умом и приятным пребыванием здесь и сейчас. 
И как ученик Благородных предаётся бодрствованию? Вот днём ученик Благородных сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от всех тех качеств, которые ограничивают его ум. Во время первой стражи ночи он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от всех тех качеств, которые ограничивают его ум. Во время второй стражи ночи он принимает позу льва, ложась на правый бок, положив одну ступню на другую, будучи осознанным и бдительным, отметив для себя, когда следует вставать. Во время последней стражи ночи он сидит, ходит вперёд и назад, очищая свой ум от всех тех качеств, которые ограничивают его ум. Вот так ученик Благородных поддерживает бодрствование. 

Домохозяин Поталия, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, облачённый в полное одеяние, с зонтом, в сандалиях, также вошёл в рощу. Войдя в рощу, он подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он встал рядом. Благословенный сказал ему: «Здесь есть сиденья, домохозяин, присаживайся, если хочешь».  Домохозяин, представь, как если бы неподалёку от деревни или города была бы густая лесная роща, в которой было бы дерево, усыпанное фруктами, но ни один фрукт не упал бы на землю. И мимо проходил бы человек, который хотел бы [такой] фрукт, искал бы [такой] фрукт, блуждал в поисках [такого] фрукта. Войдя в лесную рощу, он бы увидел дерево, усыпанное фруктами. Тогда он бы подумал: «Это дерево усыпано фруктами, но ни один не упал на землю. Но я знаю, как взобраться на дерево. Что если я залезу на это дерево, съем, сколько пожелаю, и наполню свой мешок?» И так бы он и поступил. И тут второй человек проходил бы мимо, который хотел бы [такой] фрукт, искал бы [такой] фрукт, блуждал в поисках [такого] фрукта. Взяв острый топор, он бы тоже вошёл в лесную рощу и увидел дерево, усыпанное фруктами. И тогда он бы подумал: «Это дерево усыпано фруктами, но ни один не упал на землю. Я не знаю как взобраться на него. Что если я срублю под корень это дерево, съем, сколько пожелаю, и наполню свой мешок?» И так бы он и поступил. Как ты думаешь, домохозяин? Если бы тот первый человек, который взобрался на дерево, быстро бы не слез, пока дерево падает, разве не сломал бы он себе руку или ногу или иную часть тела, из-за чего он повстречал бы смерть или смертельные мучения?» 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Ангуттарапанов, где находился их город под названием Апана. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в Апану за подаяниями. Когда он походил по Апане, собирая подаяния, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в некую рощу, чтобы провести там остаток дня. Войдя в рощу, он сел у подножья некоего дерева. 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Манговой Роще Дживаки Комарабхаччи. И тогда Дживака Комарабхачча подошёл к Благословенному и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сел рядом и обратился к Благословенному:  Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Манговой Роще Дживаки Комарабхаччи. И тогда Дживака Комарабхачча отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал Благословенному: 

«Да, Господин»—ответил домохозяин Упали, встал со своего сиденья, поклонился Нигантхе Натапутте и, обойдя его с правой стороны, отправился к Благословенному в манговую рощу Паварики. Там, поклонившись Благословенному, он сел рядом и спросил Благословенного:  И тогда Благословенный дал домохозяину Упали последовательное наставление: разговор о щедрости, разговор о нравственности, разговор о небесных мирах; он объяснил опасность, низость, и порочность чувственных удовольствий и благословение отречения. И когда он увидел, что ум домохозяина Упали был готовым, восприимчивым, свободным от помех, вдохновлённым и уверенным, тогда он изложил ему учение, свойственное [только] Буддам: [то есть, учение] о страдании, причине [страданий], прекращении, и Пути. И подобно тому, как на чистую ткань, с которой были смыты все пятна, краска легла бы равномерно, то точно также, когда домохозяин Упали сидел на том самом месте, в нём возникло чистое и незапятнанное видение Дхаммы: [то есть понимание] «Всё что возникает—подвержено распаду». Так домохозяин Упали увидел Дхамму, постиг Дхамму, понял Дхамму, и проник в Дхамму, вышел за пределы сомнений, избавился от замешательства, стал уверенным в себе и независимым от других [в отношении] учения Учителя. Затем он обратился к Благословенному: «А теперь, Господин, нам надо идти. Мы очень заняты и у нас много дел». 
И тогда домохозяин Упали, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, отправился к себе домой. Там он обратился к привратнику: «Почтенный привратник, с сегодняшнего дня я закрываю свои двери для Нигантхов и Нигатхий и открываю свои двери для Благословенного, монахов, монахинь, мирян, мирянок. Если какой-либо Нигантха придёт, тогда скажи ему так: «Подожди, достопочтенный, не входи. С сегодняшнего дня домохозяин Упали перешёл под учительство отшельника Готамы. Он закрыл свои двери для Нигантхов и Нигатхий и открыл свои двери для Благословенного, монахов, монахинь, мирян, мирянок. Достопочтенный, если тебе нужны подаяния, подожди здесь. Тебе принесут их сюда». 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Наланде в манговой роще Паварики. И тогда Нигантха Натапутта пребывал в Наланде вместе с большой группой Нигантхов. И затем, когда Нигантха [по имени] Дигха Тапасси походил за подаяниями по Наланде и вернулся с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в манговую рощу Паварики, чтобы увидеть Благословенного. Он обменялся с Благословенным вежливыми приветствиями, и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями он встал рядом. По мере того как он там стоял, Благословенный сказал ему: «Здесь есть сиденья, Тапасси, присаживайся, если хочешь». Когда так было сказано, Дигха Тапасси взял низкое сиденье и присел. Тогда Благословенный спросил его: «Тапасси, сколько видов поступков описывает Нигантха Натапутта для совершения плохого поступка, для сохранения плохого поступка?» 

1) И каков, поступок с тёмным результатом? Вот некий человек порождает болезненный телесный волевой формирователь, болезненный словесный волевой формирователь, болезненный умственный волевой формирователь. Породив болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь, он перерождается в болезненном мире. Когда он переродился в болезненном мире, его касаются болезненные контакты. Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами в аду.  2) И что такое яркий поступок с ярким результатом? Вот некий человек порождает не-болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь. Породив не-болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь, он перерождается в не-болезненном мире. Когда он переродился в не-болезненном мире, его касаются не-болезненные контакты. Когда его касаются не-болезненные контакты, он испытывает не-болезненные чувства, всецело приятные, как в случае с дэвами Сверкающего Великолепия. 
3) И что такое тёмный-и-яркий поступок с тёмным-и-ярким результатом? Вот некий человек порождает и болезненный, и не-болезненный телесный… словесный… умственный волевой формирователь. Породив… он перерождается в мире, который и болезненный и не-болезненный. Когда он переродился в таком мире, его касаются и болезненные и не-болезненные контакты. Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 

Ответив, «Как скажете, Господин», принц Абхая поднялся со своего сиденья, поклонился Нигантхе Натапутте, обошёл его с правой стороны, и отправился к Благословенному. По прибытии он поклонился Благословенному и сел рядом. Затем, сидя там, он взглянул на солнце и подумал: «Сегодня не подходящий день для того, чтобы опровергать слова Благословенного. Завтра у себя дома я опровергну его слова». А потому он обратился к Благословенному: «Может ли Благословенный вместе с тремя другими монахами принять моё приглашение на завтрашний обед?»  «Точно также, принц, когда знать или брахманы, домохозяева или отшельники, сформулировав вопрос, приходят к Татхагате и спрашивают его, к нему приходит ответ сразу на месте. И почему? Потому что свойство Дхаммы досконально постигнуто Татхагатой. Благодаря этому доскональному постижению свойства Дхаммы к нему приходит ответ сразу на месте». 
«Я бы вытащил это из его рта, Господин. Если бы я не смог вытащить это, тогда, удерживая его голову левой рукой, я бы согнутым пальцем своей правой руки вытащил бы это, даже если бы поранил его. И почему? Потому что у меня есть сострадание к малышу». 
Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Раджагахой в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время принц Абхая отправился к Нигантхе Натапутте и по прибытии, поклонившись ему, сел рядом. По мере того, как он сидел там, Нигантха Натапутта сказал ему: «Ну же, принц. Опровергни слова отшельника Готамы, и о тебе широко распространится славная молва: «Слова отшельника Готамы—такого великого и такого могущественного—были опровергнуты принцем Абхаей!» 

И какое же, Ананда, другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели то. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. 

Даже если кто-либо шёл бы вдоль правого берега Ганга, убивая и побуждая убивать других, калеча и побуждая калечить других, пытая и побуждая пытать других—то не свершилось бы зла по этой причине, не наступило бы зла. Даже если кто-либо шёл бы вдоль левого берега Ганга, раздавая дары и побуждая раздавать дары других, жертвуя и побуждая жертвовать других—то не свершилось бы благих заслуг по этой причине, не наступило бы заслуг. Благодаря щедрости, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи—не свершается заслуг по этой причине, не наступает заслуг».  «Домохозяева, в отношении тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины, имеют такие воззрения: «Действуя или побуждая действовать других, калеча или побуждая калечить других, пытая или побуждая пытать других… …—человек не свершает зла… … Благодаря щедрости, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи—не свершается заслуг по этой причине, не наступает заслуг»—то может статься так, что они, избегая этих трёх умелых действий—благого телесного поведения, благого словесного поведения, благого умственного поведения—примут и будут практиковать эти три неумелых действия: неблагое телесное поведение, неблагое словесное поведение, неблагое умственное поведение. Почему? Потому что эти почтенные жрецы и отшельники не видят в этих неумелых действиях изъян, упадок, загрязнение; [как не видят они] и в умелых действиях блага от отречения, и того, что [умелые действия] сродни очищению. 
Домохозяева, в отношении тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины, имеют такие воззрения: «Действуя или побуждая действовать других, калеча или побуждая калечить других, пытая или побуждая пытать других… …—человек свершает зло… … Благодаря щедрости, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи—свершаются благие заслуги по этой причине, наступают заслуги»—то может статься так, что они, избегая этих трёх неумелых действий—неблагого телесного поведения, неблагого словесного поведения, неблагого умственного поведения,—примут и будут практиковать эти три умелых действия: благое телесное поведение, благое словесное поведение, благое умственное поведение. Почему? Потому что эти почтенные жрецы и отшельники видят в этих неумелых действиях изъян, упадок, загрязнение; [и видят] в умелых действиях благо от отречения, и то, что [умелые действия] сродни очищению. 
Если кто-либо шёл бы вдоль правого берега Ганга, убивая и побуждая убивать других, калеча и побуждая калечить других, пытая и побуждая пытать других—то зло свершилось бы по этой причине, наступило бы зло. Если кто-либо шёл бы вдоль левого берега Ганга, раздавая дары и побуждая раздавать дары других, жертвуя и побуждая жертвовать других—то свершились бы благие заслуги по этой причине, наступили бы заслуги. Благодаря щедрости, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи—свершаются заслуги по этой причине, наступают заслуги». 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время Достопочтенный Рахула проживал в Амбалаттхике. И тогда, вечером, Благословенный вышел из медитации и отправился к Достопочтенному Рахуле в Амбалаттхику. Достопочтенный Рахула увидел Благословенного издали, подготовил для него сиденье, выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл свои ноги. Достопочтенный Рахула поклонился ему и сел рядом. 

Рахула, развивай медитацию подобно воде. Когда ты развиваешь медитацию подобно воде, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. Подобно тому, как люди отмывают чистые и грязные вещи—фекалии, мочу, плевки, гной, и кровь—и вода не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, то точно также, Рахула, развивай медитацию подобно воде. Когда ты развиваешь медитацию подобно воде, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём].  Рахула, развивай медитацию подобно воздуху. Когда ты развиваешь медитацию подобно воздуху, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. Подобно тому, как люди дуют на чистые и грязные вещи—фекалии, мочу, плевки, гной, и кровь—и воздух не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, то точно также, Рахула, развивай медитацию подобно воздуху. Когда ты развиваешь медитацию подобно воздуху, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. 
Рахула, развивай медитацию подобно земле. Когда ты развиваешь медитацию подобно земле, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. Подобно тому, как люди выбрасывают на землю чистые и грязные вещи—фекалии, мочу, плевки, гной, и кровь—и земля не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, то точно также, Рахула, развивай медитацию подобно земле. Когда ты развиваешь медитацию подобно земле, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. 
Рахула, развивай медитацию подобно огню. Когда ты развиваешь медитацию подобно огню, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. Подобно тому, как люди сжигают чистые и грязные вещи—фекалии, мочу, плевки, гной, и кровь—и огонь не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, то точно также, Рахула, развивай медитацию подобно огню. Когда ты развиваешь медитацию подобно огню, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. 
Рахула, развивай медитацию подобно пространству. Когда ты развиваешь медитацию подобно пространству, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. Подобно тому, как пространство нигде не утверждено, точно также, Рахула, развивай медитацию подобно пространству. Когда ты развиваешь медитацию подобно пространству, возникшие приятные и неприятные контакты не будут наводнять твой ум и оставаться [пребывать в нём]. 

Благословенный сказал следующее: «Вот, Ананда, необученный заурядный человек, который не уважает Благородных, который неумелый и необученный в их Дхамме, который не уважает чистых людей, который неумелый и необученный в их Дхамме—пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я». Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего воззрения о «я», и когда это воззрение о «я» стало привычным и неустранённым в нём—то тогда это является нижней оковой. Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением… цеплянием за правила и предписания… чувственным желанием… недоброжелательностью. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоброжелательности, и когда эта недоброжелательность стала привычной и неустранённой в нём—то тогда это является нижней оковой.  И каков, Ананда, путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков? Вот с уединением от обретений, с оставлением неблагих состояний [ума], с полным успокоением телесной вялости, будучи полностью отречённым от чувственных удовольствий, отречённым от неблагих состояний, монах входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. 

Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], он входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. И почему? Потому что так оно происходит с тем, кто исполняет тренировку в Учении Учителя.  Бывает так, когда некий монах совершенствуется за счёт некоторой доли веры и любви. В этом случае монахи рассуждают так: «Друзья, этот монах совершенствуется за счёт некоторой доли веры и любви. Пусть он не утратит эту долю веры и любви, как могло бы случиться, если бы мы предпринимали меры в отношении него посредством постоянного делания ему замечаний». Представь, как если бы у человека был бы только один глаз. Тогда его друзья, товарищи, родственники и родня охраняли бы его глаз, думая: «Пусть он не потеряет этот свой единственный глаз». Точно также, бывает так, когда некий монах совершенствуется… если бы мы предпринимали меры в отношении него посредством постоянного делания ему замечаний». 
«Вне сомнений, Бхаддали, ты совершил проступок—столь глупым, столь запутанным, столь нелепым ты был, что когда правило тренировки было установлено мной, когда Сангха монахов предпринимала тренировку, ты объявил об отказе [исполнять это правило]. Но поскольку ты увидел свой проступок как проступок и исправил его в соответствии с Дхаммой, мы прощаем тебя за это. Поскольку это является ростом в Учении Благородных—когда кто-либо видит проступок как проступок и исправляет его в соответствии с Дхаммой, предпринимая воздержание [от совершения подобного] в будущем. 
«Именно так оно, Бхаддали. Когда существа деградируют и подлинная Дхамма исчезает, то тогда имеется больше правил тренировки, но меньше монахов становятся утверждёнными в окончательном знании. Учитель не устанавливает правило тренировки для учеников до тех пор, пока определённые вещи, которые являются основанием для пятен [умственных загрязнений], не проявляются здесь, в Сангхе. Но когда здесь, в Сангхе, проявляются определённые вещи, которые являются основанием для пятен, то тогда Учитель устанавливает правило тренировки для учеников с целью удержания на расстоянии тех вещей, что являются основой для пятен. 
Те вещи, которые являются основанием для пятен, не проявляются здесь, в Сангхе, до тех пор, пока Сангха не достигла величия. Но когда Сангха достигла величия, то тогда здесь, в Сангхе, проявляются определённые вещи, которые являются основанием для пятен, и тогда Учитель устанавливает правило тренировки для учеников с целью удержания на расстоянии тех вещей, что являются основой для пятен. 
Те вещи, которые являются основанием для пятен, не проявляются здесь, в Сангхе, до тех пор, пока Сангха не достигла длительной славы… и тогда Учитель устанавливает правило тренировки для учеников с целью удержания на расстоянии тех вещей, что являются основой для пятен. 
«Это не единственное условие или причина. Охватив твой ум своим умом, долгое время я знал о тебе следующее: «Когда я обучаю Дхамме, этот пустоголовый человек не принимает это во внимание, не уделяет этому внимания, не вовлекается в это всем своим умом, не слушает Дхамму, охотно склоняя к ней ухо». Тем не менее, Бхаддали, я научу тебя изложению Дхаммы посредством метафоры о юном чистокровном жеребце. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить». 

Вот, Удайи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий… монах входит и пребывает в первой джхане… Этого, я говорю тебе, недостаточно. Отбрось это, я говорю тебе. Преодолей это, я говорю тебе. И что преодолевает это?  Вот, Удайи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий… монах входит и пребывает в первой джхане… Это, я говорю тебе, относится к поколебимому. И что здесь является поколебимым? Направление и удержание [ума на объекте медитации], которые не прекратились здесь, относятся к поколебимому. 
Вот, Удайи, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… четвёртой… Это называется блаженством отречения, блаженством затворничества, блаженством умиротворения, блаженством просветления. Я утверждаю, что этот вид удовольствия стоит преследовать, стоит развивать, стоит взращивать, его не нужно бояться. 
«Нет, Учитель. Привязи, которыми привязан этот домохозяин или сын домохозяина, так что он способен оставить это его большое количество золотых слитков…—являются для него хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью». 
«Нет, Учитель. Привязь, которой привязан этот человек, так что он не может оставить свой разрушенный, далеко не лучший, открытый для ворон сарай… далеко не лучшую жену-каргу, сбрить волосы и бороду, и оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной—является для него сильной, прочной, крепкой, непрогнившей привязью, мощным ярмом». 
«Нет, Учитель. Прочные кожаные ремни, которыми был привязан тот огромный царский слон, которые он бы сломил, разорвал, просто лишь чуть-чуть покрутив телом, и ушёл, куда ему вздумается—являются для него хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью». 
Однажды, Учитель, я ходил за подаяниями в кромешной тьме ночи. Женщина, моющая горшок, увидела меня во вспышке молнии и в ужасе закричала: «Спасите! Дьявол пришёл за мной!» Я сказал ей: «Сестра, я не дьявол, я монах, который ждёт подаяний». [Она ответила]: «Тогда это монах, чьи мама и папа умерли! Лучше б, монах, ты разрезал свой живот острым мясницким ножом, чем подкрадывался за подаяниями ради [набивания] своего живота в кромешной тьме ночи!» Учитель, когда я вспомнил обо [всём] этом, я подумал: «От стольких болезненных состояний избавил нас Благословенный! Как много приятных состояний принёс нам Благословенный! От стольких неблагих состояний избавил нас Благословенный! Как много благих состояний принёс нам Благословенный!» 
Представь, Удайи, как если бы перепёлка была привязана прогнившим ползучим растением, и из-за этого она повстречала бы ранение, пленение, или смерть. И представь, некий человек сказал бы: «Прогнившее ползучее растение, которым была привязана эта перепёлка, и из-за этого повстречавшая ранение, пленение, или смерть, была для неё хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью». Правильно ли он говорил бы?» 
Представь, Удайи, нищего, лишённого человека, без копейки в кармане, и у него был бы один разрушенный, далеко не лучший, открытый для ворон сарай; один разрушенный, далеко не лучший, плетёный остов кровати; несколько не лучшего вида зёрен и тыквенных семян в горшке; и далеко не лучшая жена-карга. Он бы увидел монаха в монастырском парке, сидящего в тени дерева, с вымытыми руками и ногами, съевшего вкуснейший обед, предающегося [развитию] высшего ума. Он бы подумал: «Как приятно быть отшельником! Как здоров этот отшельник! Если бы я только мог сбрить волосы и бороду, надеть жёлтые одежды, и оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной!» Но он, будучи не в состоянии оставить свой разрушенный, далеко не лучший, открытый для ворон сарай… далеко не лучшую жену-каргу, не может сбрить волосы и бороду, надеть жёлтые одежды, и оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. И представь некий человек сказал бы: «Привязи, которыми привязан этот человек, из-за которых он не может оставить свой разрушенный, далеко не лучший, открытый для ворон сарай… далеко не лучшую жену-каргу, сбрить волосы и бороду, надеть жёлтые одежды, и оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной—являются для него хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью. Правильно ли он говорил бы?» 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Ангуттарапанов, где был их город под названием Апана. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в Апану за подаяниями. Походив по Апане за подаяниями, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в некую рощу, чтобы провести там остаток дня. Войдя в рощу, он сел у подножья дерева, чтобы провести здесь остаток дня. 
«Точно также, Удайи, здесь есть некоторые представители клана, которые, когда я говорю им: «Оставьте это», говорят: «Что? Такую пустяковую ерунду…» Но всё же они отбрасывают её… Для них это становится хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью. 
Удайи, здесь есть некоторые представители клана, которые, когда я говорю им: «Оставьте это», говорят: «Что? Такую пустяковую ерунду, такую ничтожную вещь как эта, которую нужно отбросить, Благословенный говорит нам отбросить, Высочайший говорит нам оставить!» Но всё же они отбрасывают её и не проявляют грубость ко мне, а также к тем монахам, которые желают тренироваться. Отбросив её, они живут в умиротворении, спокойными, питаясь дарами других, с [такими же отстранёнными] умами, как у дикого оленя. Для них это становится хилой, слабой, прогнившей, бесстержневой привязью. 
Утром Достопочтенный Удайи оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и тоже отправился в Апану за подаяниями. Походив по Апане за подаяниями, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в ту же самую рощу, чтобы провести там остаток дня. Войдя в рощу, он сел у подножья дерева, чтобы провести здесь остаток дня. 

«Да, Учитель»—ответили они, встали со своих сидений и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, забрали все вещи со своих мест для отдыха, взяли чаши и верхние одеяния, и ушли.  Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Чатуме в миробалановой роще. И в то время пятьсот монахов, возглавляемые Достопочтенным Сарипуттой и Достопочтенным Махамоггалланой, пришли в Чатуму, чтобы повидать Благословенного. Пребывая там, монахи обменивались вежливыми приветствиями с местными монахами, готовили места для отдыха, убирали свои чаши и внешние одеяния. Они были очень громкими и шумными. 

Вот мирянка слышит: «Мирянка, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением трёх [нижних] оков она стала вступившей в поток, более не подверженной нижним мирам, утверждённой [в своей участи], направляющейся к просветлению». И она либо видела эту сестру сама, либо слышала, что о ней говорили так: «У этой сестры была такая-то нравственность, её состояние [сосредоточения] было таким-то, её мудрость была такой-то, её пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, её освобождение было таким». Памятуя о её вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, она направляет свой ум к такому состоянию. И таким образом также эта мирянка имеет спокойное пребывание.  Вот монахиня слышит так: «Монахиня, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «Она была утверждена в окончательном знании». И она либо видела эту сестру сама, либо слышала, что о ней говорили так: «У этой сестры была такая-то нравственность, её состояние [сосредоточения] было таким-то, её мудрость была такой-то, её пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, её освобождение было таким». Памятуя о её вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, она направляет свой ум к такому состоянию. Вот каким образом эта монахиня имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением пяти нижних оков он переродился спонтанно в [мирах Чистых Обителей], и там он обретёт окончательную ниббану, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]». И он либо видел этого достопочтенного сам, либо слышал, что о нём говорили так… Памятуя о его вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, он направляет свой ум к такому состоянию. И таким образом также этот монах имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит так: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «Он был утверждён в окончательном знании». И он либо видел этого достопочтенного сам, либо слышал, что о нём говорили так: «У этого достопочтенного была такая-то нравственность, его состояние [сосредоточения] было таким-то, его мудрость была такой-то, его пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, его освобождение было таким». Памятуя о его вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, он направляет свой ум к такому состоянию. Вот каким образом этот монах имеет спокойное пребывание. 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время монах по имени Гулиссани, проживающий в лесу, но с распущенным поведением, прибыл в Сангху, чтобы побыть в ней по некоему делу. Достопочтенный Сарипутта обратился к монахам так, имея в виду монаха Гулиссани: 

Если бы это было не познано мной, не увидено, не обнаружено, не реализовано, не затронуто мудростью так: «Вот, когда человек чувствует другой вид приятного чувства, неблагие состояния уменьшаются в нём, и благие состояния увеличиваются»—то было бы подобающе для меня, не зная этого, говорить: «Войдите и пребывайте в этом виде приятного чувства?»  Если бы это было не познано мной… Но именно потому, что это было познано мной… затронуто мудростью так: «Вот, когда человек чувствует другой вид болезненного чувства, неблагие состояния уменьшаются в нём, и благие состояния увеличиваются»—то я говорю: «Войдите и пребывайте в этом виде болезненного чувства». 
Если бы это было не познано мной… Но именно потому, что это было познано мной… затронуто мудростью так: «Вот, когда человек чувствует другой вид ни-приятного-ни-болезненного чувства, неблагие состояния уменьшаются в нём, и благие состояния увеличиваются»—то я говорю: «Войдите и пребывайте в этом виде ни-приятного-ни-болезненного чувства». 
И какой тип личности является засвидетельствовавшим телом? Вот некий человек касается телом и пребывает в тех освобождениях, которые являются умиротворёнными и нематериальными, превосходящими формы, и некоторые из его пятен [загрязнений ума] уничтожены за счёт его видения мудростью. Этот тип личности зовётся засвидетельствовавшим телом. Я говорю о таком монахе, что ему всё ещё нужно работать с прилежанием. Почему? Потому что когда этот достопочтенный пользуется одним из подходящих жилищ, и общается с хорошими друзьями, и подпитывает свои духовные качества, то тогда он может реализовать для себя посредством прямого знания, и здесь и сейчас войти и пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Видя этот плод прилежания для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё нужно работать с прилежанием. 
Монахи, вы потеряли свой путь. Монахи, вы практиковали ошибочный путь. Монахи, до какой степени эти пустоголовые люди отклонились от этой Дхаммы и Винаи? 
«Но именно потому, что это было познано мной, увидено, обнаружено, реализовано, затронуто мудростью так: «Вот, когда человек чувствует другой вид приятного чувства, неблагие состояния уменьшаются в нём, и благие состояния увеличиваются»—то я говорю: «Войдите и пребывайте в этом виде приятного чувства». 
Но я говорю о тех монахах, которые [ученики] в высшей тренировке, которые не достигли цели, которые пребывают в стремлении к непревзойдённой защите от подневольности, что им всё ещё нужно работать с прилежанием. Почему? Потому что когда эти достопочтенные пользуются одним из подходящих жилищ, и общаются с хорошими друзьями, и подпитывают свои духовные качества, то тогда они могут реализовать для себя посредством прямого знания и здесь и сейчас войти и пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Видя этот плод прилежания для этих монахов, я говорю, что им всё ещё нужно работать с прилежанием. 

До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум…»—ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание.  И тогда Достопочтенный Ваччхаготта, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Ваччхаготта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Ваччхаготта стал одним из арахантов. 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда странник Ваччхаготта отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному: 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Куру, где был город Куру под названием Каммасадхамма, на травяной подстилке в брахманском огненном зале, принадлежавшем клану Бхарадваджей. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял свою чашу и верхнее одеяние, и отправился в Каммасадхамму за подаяниями. Походив за подаяниями в Каммасадхамме, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в некую рощу, чтобы провести там остаток дня. Войдя в рощу, он сел у подножья дерева, чтобы провести здесь остаток дня. 

1) «Сандака, бывает так, когда некий учитель заявляет о всезнании и всеведении, говоря: «Иду ли я, стою, сплю, или бодрствую, знание и видение постоянно и непрерывно наличествуют во мне». Он входит в пустой дом; не получает подаяний; собака кусает его; он встречает на своём пути дикого слона, дикую лошадь, дикого быка; он спрашивает имя клана у женщины или мужчины; он спрашивает название города или деревни, а также и дорогу туда. Когда его спрашивают: «Как же так?», он отвечает: «Мне нужно было войти в пустой дом, вот почему я вошёл в него. Мне нужно было не получить подаяния, вот почему я не получил. Мне нужно было быть укушенным собакой, вот почему я был укушен. Мне нужно было повстречаться с диким слоном, дикой лошадью, диким быком, вот почему я повстречался с ними. Мне нужно было спросить имя клана у женщины или мужчины, вот почему я спросил. Мне нужно было спросить название города или деревни, а также и дорогу туда, вот почему я спросил».  1) «Сандака, вот некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Нет ничего, что дано; нет ничего, что предложено; нет ничего, что пожертвовано. Нет плода или результата хороших или плохих поступков. Нет этого мира, нет следующего мира; нет отца, нет матери, нет спонтанно рождающихся существ. Нет жрецов и отшельников, которые посредством правильной жизни и правильной практики [истинно] провозглашали бы другим, что познали и засвидетельствовали самостоятельно этот мир и следующий. Эта личность состоит из четырёх великих элементов. Когда кто-либо умирает, то земля возвращается и сливается с группой земли, вода возвращается и сливается с группой воды, огонь возвращается и сливается с группой огня, воздух возвращается и сливается с группой воздуха, а все свойства переходят в пространство. [Четыре] человека, где похоронные носилки являются пятыми, уносят труп. Похоронная процессия идёт до кладбища. Кости белеют. Сгорающие подношения превращаются в пепел. Даяние—это доктрина дураков. Когда кто-либо утверждает, что есть [плоды дарения]—то это пустая, лживая болтовня. Дураки и мудрецы одинаково умирают и исчезают с распадом тела, и после смерти их нет». 
2) Далее, Сандака, некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Действуя или побуждая действовать других, калеча или побуждая калечить других, пытая или побуждая пытать других, огорчая или побуждая огорчать других, причиняя боль или побуждая причинять боль других, наводя ужас или побуждая наводить ужас других; убивая живых существ, забирая то, что не было дано, врываясь в дома, расхищая имущество, совершая кражу, совершая разбой на дорогах, соблазняя чужую жену, говоря ложь—человек не делает зла. Если [железным] диском с острыми краями превратить всех живых существ на этой земле в одну кучу из плоти, одну груду из плоти, то не свершилось бы зла по этой причине, не наступило бы зла. Даже если кто-либо шёл бы вдоль южного берега Ганга, убивая и побуждая убивать других, калеча и побуждая калечить других, пытая и побуждая пытать других—то не свершилось бы зла по этой причине, не наступило бы зла. Даже если кто-либо шёл бы вдоль северного берега Ганга, раздавая дары и побуждая других раздавать дары, совершая подношения и побуждая других совершать подношения—то не свершилось бы благих заслуг по этой причине, не наступило бы заслуг. Благодаря дарению, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи—не свершается заслуг по этой причине, не наступает заслуг». 
Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане… Формула первой и остальных трёх джхан (чуть ниже по тексту) раскрываются как в МН 8 …Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 

Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней: одной жизни, двух жизней, трёх жизней, четырёх, пяти, десяти, двадцати, тридцати, сорока, пятидесяти, ста, тысячи, ста тысяч, многих циклов распада мира, многих циклов эволюции мира: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так они вспоминают многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.  Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития десяти сфер тотальностей. Вот [практикующий] созерцает тотальность земли—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Другой созерцает тотальность воды… тотальность огня… тотальность воздуха… тотальность голубого… тотальность жёлтого… тотальность красного… тотальность белого… тотальность пространства… тотальность сознания—вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх джхан. Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… Здесь идёт длинный фрагмент с подробным описанием джхан посредством метафор, как в МН 39 …так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана чистым ярким умом. 
Подобно тому, как умелый гончар или его ученик мог бы создать и сформировать из хорошо приготовленной глины горшок любой формы, какой бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый работник со слоновой костью мог бы создать и сформировать любое творение, какое бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый золотых дел мастер или его ученик мог бы создать и сформировать любое золотое изделие, какое бы он ни пожелал; точно также, я провозгласил своим ученикам путь овладения различными видами сверхъестественных сил. Будучи одними, они становятся многими… мира Брахмы. 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда группа известных странников пребывала в Павлиньем Святилище, в парке странников, а именно Аннабхара, Варадхара, странник Сакулудайин, а также другие известные странники. 
Тогда кто-то сказал: «Этот Пурана Кассапа—предводитель ордена… но всё же его не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Однажды Пурана Кассапа обучал Дхамме собрание из нескольких сотен последователей. И тогда один его ученик стал шуметь: «Почтенные, не задавайте Пурана Кассапе этот вопрос. Он этого не знает. Мы знаем это. Задайте нам этот вопрос. Почтенные, мы вам ответим». И случилось так, что Пурана Кассапа не убедил их, хотя махал своими руками и причитал: «Тише, почтенные, не шумите, почтенные. Они спрашивают не вас, почтенные. Они спрашивают нас. Мы ответим им». Воистину, многие его ученики оставили его, отвергнув его доктрину так: «Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал вначале. То, над чем ты так долго размышлял, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» Так Пурану Кассапу не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Воистину, его презирают презрением, проявленным к его Дхамме». 

И где неблагие устремления прекращаются без остатка? Об их прекращении говорится: вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Вот где неблагие устремления прекращаются без остатка. 

«Вот, Удайин, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей… Формулы джхан раскрываются как в МН 8 …Таков практический способ реализовать всецело приятный мир».  Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане… четвёртой джхане… Это, Удайин, также более возвышенное и высочайшее состояние, ради реализации которого монахи ведут святую жизнь под моим [учительством]. 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда странник Сакулудайин пребывал в Павлиньем Святилище, в парке странников, с большой группой странников. 

Далее он сказал: «У достопочтенного есть более достойный содержатель, чем я?» «Есть, о великий царь. В Вебхалинге близ Варанаси живёт гончар по имени Гхатикара. Он—в основном именно он—и содержит меня, обеспечивая подаянием. Ты, о великий царь, подумал: «Благословенный совершеннопробуждённый Кассапа не согласился остановиться у меня в Варанаси на время сезона дождей», и теперь глубоко разочарован и опечален. Но не таков и не будет таким гончар Гхатикара. Гончар Гхатикара принял прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе. Он воздерживается от убийства чувствующих существ, от взятия того, что ему не дано, от плотских услад, от лживой речи, от употребления напитков и веществ, одурманивающих ум и приводящих к недостойному поведению. Он глубоко предан Будде, Дхамме и Сангхе и следует добродетелям, ценимым благородными. Он не сомневается в [истинах о] страдании, о происхождении страдания, о прекращении страдания. Он принимает пищу только один раз в день, соблюдает обет безбрачия, добродетелен, приятен в общении. Он отстранился от драгоценностей и всего, сделанного из золота, отказался от золота и серебра. Он не добывает глину ни лопатой, ни руками, а изготавливает посуду и кувшины из того, что найдено на берегу или нарыто крысами или собаками. Изготовив же кувшин, он говорит: «Пусть, кто захочет, оставит [мне] немного какого-нибудь риса, бобов или чечевицы и возьмёт [себе] то, что [ему] нравится». Он содержит своих слепых престарелых родителей. Разрушив пять нижних оков, привязывающих к этому берегу, он вознесётся [в Чистые Обители] и достигнет там окончательной Ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира.  И тогда Благословенный Кассапа, совершенный и полностью просветлённый, наставлял, призывал, воодушевлял, и радовал гончара Гхатикару и брахманского ученика Джотипалу изложением Дхаммы. По завершении изложения, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного Кассапы, они встали со своих сидений, поклонились Благословенному Кассапе, совершенному и полностью просветлённому, и, обойдя его с правой стороны, ушли. 
По завершении изложения царь Кики из Каси сказал: «Господин, пусть Благословенный вместе с Сангхой монахов согласится принять приглашение от меня на завтрашний обед». Благословенный Кассапа, совершенный и полностью просветлённый, молча согласился. И тогда, осознав, что Благословенный Кассапа, совершенный и полностью просветлённый, согласился, он встал со своего сиденья, поклонился ему и, обойдя его с правой стороны, ушёл. 
«Почтенный, твой жертвователь отлучился. Но бери из сосуда кашу и соус из котелка и ешь». 
«Почтенный, твой жертвователь отлучился. Но бери из чана рис и соус из котелка и ешь». 
«Так оно, великий царь. Есть торговый город под названием Вебхалинга, и там проживает гончар по имени Гхатикара. Он мой жертвователь, мой главный жертвователь. И теперь, великий царь, ты подумал: «Благословенный Кассапа, совершенный и полностью просветлённый, не соглашается принять моё приглашение провести сезон дождей в Варанаси», и ты стал весьма расстроенным и опечаленным. Но гончар Гхатикара не стал бы, и не станет. Гончар Гхатикара принял прибежище в Будде, Дхамме, и Сангхе. Он воздерживается от убийства живых существ, от взятия того, что не было дано, от неблагого поведения в чувственных удовольствиях, от лжи, от вина, спиртного, и одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности. Он имеет непоколебимое доверие к Будде, Дхамме, и Сангхе, и он обладает нравственными качествами, которые дороги благородным. Он не имеет сомнений в отношении страданий, в отношении источника страданий, в отношении прекращения страданий, и отношении пути к прекращению страданий. Он ест только один раз в день, он соблюдает целомудрие, он нравственный, обладает хорошим характером. Он отложил самоцветы и золото, оставил золото и серебро. Он не копает землю ради добычи глины киркой или же своими руками. [Ту глину], что отломилась с берегов реки, или же выброшена [на поверхность земли] крысами, он собирает и несёт домой в коробе. Когда [из этой глины] он изготовил горшок, он говорит: «Пусть тот, кто хочет, положит отборный рис, или отборные бобы, или отборную чечевицу, и пусть заберёт любой [горшок], который пожелает». Он содержит своих слепых состарившихся родителей. Уничтожив пять нижних оков, он является тем, кто переродится спонтанно [в мире Чистых Обителей], и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь [обратно] из того мира [в этот]. 
Тогда гончар Гхатикара схватил брахманского ученика Джотипалу за пояс и [опять] сказал: «Дорогой Джотипала, вон там, неподалёку, монастырь Благословенного Кассапы, совершенного и полностью просветлённого. Я говорю тебе, что благостно это—повидать этого Благословенного, совершенного и полностью просветлённого». Тогда брахманский ученик Джотипала развязал свой пояс и сказал: «Довольно, дорогой Гхатикара. Какой толк в том, чтобы повидаться с бритоголовым отшельником?» 

Будет страдать за тот проступок свой,  Достопочтенный Раттхапала молча согласился. И тогда, зная, что Достопочтенный Раттхапала согласился, его отец отправился обратно в свой дом, где собрал в большую кучу золотые монеты и золотые слитки, и накрыл её ковриками. Затем он сказал бывшим жёнам Раттхапалы: «Ну же, невестки, украсьте себя украшениями так, как когда Раттхапала считал вас наиболее милыми и привлекательными». 
И Достопочтенный Раттхапала встал со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. Затем он привёл в порядок своё жилище, взял чашу и верхнее одеяние и отправился в Тхуллакоттхиту. Странствуя переходами, со временем он прибыл в Тхуллакоттхиту. Там, в Тхуллакоттхите, он остановился в парке Мигачиры царя Коравьи. Когда наступило утро, он оделся, взял чашу и верхнее одеяние и отправился за подаяниями в Тхуллакоттхиту. Странствуя от дома к дому в Тхуллакоттхите, он пришёл к дому своего отца. В то время отец Достопочтенного Раттхапалы сидел в зале центрального входа, расчёсывая волосы. Когда он издали увидел Достопочтенного Раттхапалу, он сказал: «Нашего единственного сына, дорогого и любимого, эти бритые аскеты заставили отбросить домохозяйскую жизнь». Так, в доме своего собственного отца Достопочтенный Раттхапала не получил ни подаяний, ни вежливого отказа. Вместо этого он получил только оскорбления. 
И тогда домохозяева-брахманы Тхуллакоттхиты, после того, как Благословенный наставил, призвал, воодушевил, и порадовал их беседами о Дхамме, восхитились и возрадовались его словам. А затем они встали со своих сидений и, поклонившись ему, ушли, обойдя его с правой стороны. 
И тогда представитель клана Раттхапала поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. Он отправился к своим родителям и сказал им: «Мать, отец, как я понимаю Дхамму, которой обучил Благословенный—проживая дома, трудно практиковать ведение святой жизни, которая была бы идеальной и чистой, словно отполированный перламутр. Я хочу обрить свои волосы и бороду, надеть жёлтые одежды, оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. Дайте мне разрешение оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной». 
«Как ты считаешь, великий царь? Представь, если бы надёжный и заслуживающий доверия человек пришёл бы к тебе с востока и сказал: «Знай же, великий царь, что я пришёл с востока, и там я видел большую страну, могущественную и богатую, многолюдную и переполненную людьми. Там много боевых слонов, много кавалерии, боевых колесниц и пехоты. Там много слоновой кости, много золотых монет и золотых слитков, как обработанных, так и нет. Много женщин, которых можно взять в жёны. С твоими нынешними войсками ты мог бы покорить её. Завоюй же её, великий царь». Что бы ты тогда сделал?» 
«Как ты считаешь, великий царь? Представь, если бы надёжный и заслуживающий доверия человек пришёл бы к тебе с запада… с севера… с юга и сказал: «Знай же, великий царь, что я пришёл с юга, и там я видел большую страну, могущественную и богатую, многолюдную и переполненную людьми. Там много боевых слонов, много кавалерии, боевых колесниц и пехоты. Там много слоновой кости, много золотых монет и золотых слитков, как обработанных, так и нет. Много женщин, которых можно взять в жёны. С твоими нынешними войсками ты мог бы покорить её. Завоюй же её, великий царь». Что бы ты тогда сделал?» 
«Как у нас может быть дом, домохозяин, когда мы оставили жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной? Мы бездомные, домохозяин. Мы пришли в твой дом, но не получили ни подаяний, ни вежливого отказа. Вместо этого мы получили только оскорбления». 

И затем, подарив в качестве вознаграждения своему цирюльнику [целую] деревню, тщательно наставив принца, своего старшего сына, в царствовании, в манговой роще Макхадэвы он обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной.  И теперь, Ананда, ты можешь подумать так: «Вне сомнений, в том случае этим царём Макхадэвой, который установил эту благую практику, был кто-то другой». Но тебе не следует так считать. Я был этим царём Макхадэвой. Я установил эту благую практику, и последующие поколения продолжали эту благую практику, установленную мной. Но тот вид практики не ведёт к разочарованию, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к прямому знанию, к просветлению, к ниббане, но [ведёт] только к перерождению в мире Брахмы. Но есть этот вид благой практики, который был установлен мной сейчас, и который ведёт к полному разочарованию… ниббане. И что это за вид практики? Это этот самый Благородный Восьмеричный Путь, то есть правильные воззрения… устремления… речь… действия… средства к жизни… усилия… осознанность… сосредоточение. Этот вид благой практики был установлен мной сейчас, и он ведёт к полному разочарованию… ниббане. 
Потомки сына царя Макхадэвы в количестве восьмидесяти четырёх тысяч царей в линии преемственности, сбрив волосы и бороду, надев жёлтые одежды, оставляли жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной в этой манговой роще Макхадэвы. Они пребывали, наполняя первую сторону света умом… не имеющим враждебности и недоброжелательности. 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Митхиле в манговой роще Макхадэвы. И тогда в некоем месте Благословенный улыбнулся. Мысль пришла к Достопочтенному Ананде: «В чём условие, в чём причина улыбки Благословенного? Татхагаты не улыбаются без причины». Поэтому он закинул верхнее одеяние за плечо, сложил руки в почтительном приветствии Благословенного, и спросил его: 

«Мы бы казнили его, Мастер Каччана, или же оштрафовали бы его, или же сослали его, или же сделали с ним так, как он того заслуживает. И почему? Потому что он утратил свой статус брахмана… торговца… рабочего, и считается просто грабителем».  «Мы бы казнили его, Мастер Каччана, или же оштрафовали бы его, или же сослали его, или же сделали с ним так, как он того заслуживает. И почему? Потому что он утратил свой статус знатного, и считается просто грабителем». 
«Мы бы кланялись ему, Мастер Каччана, или же мы бы вставали перед ним, или же приглашали его присесть; или же мы бы предлагали ему принять одеяния, еду, жилища, необходимые для лечения вещи: или же мы бы организовали для него законную охрану, защиту, покровительство. И почему? Потому что он утратил свой статус знатного и считается просто отшельником». 
«Мы бы кланялись ему, Мастер Каччана… И почему? Потому что он утратил свой статус брахмана… торговца… рабочего и считается просто отшельником». 

Принц, когда монах, который наделён этими пятью факторами старания, находит Татхагату, чтобы тренировать его, он может пребывать, [тренируясь], семь лет, после чего, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас он войдёт и будет пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. 

И вот Блаженный с достопочтенным Ангулималой, как с провожатым [младшим] монахом, направился к Саваттхи. В свой черед он очутился в Саваттхи. И там Блаженный пребывал в роще Джеты, в обители, подаренной [общине] Анатхапиндикой. А в ту самую пору у ворот дворца царя Пассенадиа Кошальского собралась большая толпа народа, шумела и галдела: «В подвластной тебе области, о царь, [объявился] разбойник по имени Ангулимала—кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые области обезлюдели. А сам он носит на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей. Пусть царь на него управу найдет!»  И вот достопочтенный Ангулимала поутру оделся и с миской в руке, в верхней одежде вошёл в Саваттхи за подаянием. И в то самое время кто ком земли бросил в достопочтенного Ангулималу, кто палкой бросил в достопочтенного Ангулималу, кто камнем бросил в достопочтенного Ангулималу. И вот достопочтенный Ангулимала с разбитой головой, весь в крови, с разбитой миской, в изодранной одежде направился к Блаженному. 
И вот царь Пассенади Косальский выехал из Саваттхи круглым счетом с пятьюстами всадниками и при свете дня поехал в обитель. Пока могла ехать колесница, он ехал на колеснице, затем сошел с нее и пешком пошел к Блаженному. Подойдя, он приветствовал Блаженного и сел подле [него]. Когда царь Пассенади уселся, Блаженный спросил его: «Что с тобой, государь? Не магадхский ли царь Бимбисара—воитель на тебя войной пошел, или личчхавии вайшальские, или иные князья-соперники?» 
И затем, утром, Достопочтенный Ангулимала оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в Саваттхи за подаяниями. В то время кто-то бросил комком глины, ударив тело Достопочтенного Ангулималы, кто-то другой бросил палку, ударив тело Достопочтенного Ангулималы, ещё кто-то бросил глиняный черепок, ударив тело Достопочтенного Ангулималы. И тогда, с истекающей кровью головой, с разбитой чашей, с порванным верхним одеянием, Достопочтенный Ангулимала отправился к Благословенному. Благословенный увидел его издали и сказал: «Терпи, брахман! Терпи, брахман! Здесь и сейчас ты переживаешь результаты поступков, из-за которых ты мог бы мучаться в аду много лет, много сотен лет, много тысяч лет». 
И тогда царь Пасенади Косальский поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. 
«Не пошёл на меня войной, почтенный, ни магадхский царь Бимбисара—воитель, ни личчхавии вайшальские, ни иные князья-соперники. А в подвластной мне области, почтенный, объявился разбойник по прозванию Ангулимала—кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые области обезлюдели. Не могу, почтенный, на него управы найти!» 
Услышавши твой стих, согласный с истинной Дхармой».