– Восемь превратностей мира, монахи, обращаются вслед за миром, и мир обращается вслед за восемью превратностями мира. Какие восемь? Обретение и утрата, слава и бесславие, порицание и похвала, наслаждение и боль. Эти восемь превратностей мира, монахи, обращаются вслед за миром, и мир обращается вслед за этими восемью превратностями мира.

‘‘Aṭṭhime, bhikkhave, lokadhammā lokaṃ anuparivattanti, loko ca aṭṭha lokadhamme anuparivattati. Katame aṭṭha? Lābho ca, alābho ca, yaso ca, ayaso ca, nindā ca, pasaṃsā ca, sukhañca, dukkhañca. Ime kho, bhikkhave, aṭṭha lokadhammā lokaṃ anuparivattanti, loko ca ime aṭṭha lokadhamme anuparivattati.

– Монахи, несведущему простолюдину приходят и обретение, и утрата, и слава, и бесславие, и порицание, и похвала, и наслаждение, и боль. Сведущему ученику благородных тоже приходят и обретение, и утрата, и слава, и бесславие, и порицание, и похвала, и наслаждение, и боль. В чем же, монахи, здесь разница, в чем расхождение, в чем отличие сведущего ученика благородных от несведущего простолюдина?

‘‘Assutavato, bhikkhave, puthujjanassa uppajjati lābhopi alābhopi yasopi ayasopi nindāpi pasaṃsāpi sukhampi dukkhampi. Sutavatopi, bhikkhave, ariyasāvakassa uppajjati lābhopi alābhopi yasopi ayasopi nindāpi pasaṃsāpi sukhampi dukkhampi. Tatra, bhikkhave, ko viseso ko adhippayāso kiṃ nānākaraṇaṃ sutavato ariyasāvakassa assutavatā puthujjanenā’’ti? ‘

– Для нас, господин, учение имеет корень в Благословенном, имеет Благословенного своим водителем и прибежищем. Хорошо будет, господин, если Благословенный разъяснит смысл сказанного. Услышав слова Благословенного, монахи сохранят их в своем сердце.

‘Bhagavaṃmūlakā no, bhante, dhammā bhagavaṃnettikā bhagavaṃpaṭisaraṇā. Sādhu vata, bhante, bhagavantaṃyeva paṭibhātu etassa bhāsitassa attho. Bhagavato sutvā bhikkhū dhāressantī’’ti.

– В этом случае, монахи, приготовьтесь, и слушайте внимательно, я буду говорить.

‘‘Tena hi, bhikkhave, suṇātha, sādhukaṃ manasi karotha; bhāsissāmī’’ti.

– Хорошо, господин, - ответили монахи.

‘‘Evaṃ, bhante’’ti kho te bhikkhū bhagavato paccassosuṃ.

Благословенный произнес:

– Вот, монахи, несведущему простолюдину приходит обретение. Он не рассматривает его так: ‘мне пришло это обретение, оно непостоянно, сопряжено со страданием, подвержено изменению’, он не распознает его таким, какое оно есть на самом деле. Ему приходит утрата… слава… бесславие… порицание… похвала… наслаждение… боль. Он не рассматривает её так: ‘мне пришла эта боль, она непостоянна, сопряжена со страданием, подвержена изменению’, он не распознает её такой, какая она есть на самом деле.

Bhagavā etadavoca –

‘‘assutavato, bhikkhave, puthujjanassa uppajjati lābho. So na iti paṭisañcikkhati – ‘uppanno kho me ayaṃ lābho; so ca kho anicco dukkho vipariṇāmadhammo’ti yathābhūtaṃ nappajānāti. Uppajjati alābho…pe… uppajjati yaso… uppajjati ayaso… uppajjati nindā… uppajjati pasaṃsā… uppajjati sukhaṃ… uppajjati dukkhaṃ. So na iti paṭisañcikkhati – ‘uppannaṃ kho me idaṃ dukkhaṃ; tañca kho aniccaṃ dukkhaṃ vipariṇāmadhamma’nti yathābhūtaṃ nappajānāti’’.

– Его сердце пребывает, охваченное обретением; пребывает, охваченное утратой; пребывает, охваченное славой; пребывает, охваченное бесславием; пребывает, охваченное порицанием; пребывает, охваченное похвалой; пребывает, охваченное наслаждением; пребывает, охваченное болью.

‘‘Tassa lābhopi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, alābhopi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, yasopi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, ayasopi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, nindāpi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, pasaṃsāpi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, sukhampi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati, dukkhampi cittaṃ pariyādāya tiṭṭhati.

– Он одобряет пришедшее обретение и возражает против утраты; одобряет пришедшую славу и возражает против бесславия; одобряет пришедшую похвалу и возражает против порицания; одобряет пришедшее наслаждение и возражает против боли.

So uppannaṃ lābhaṃ anurujjhati, alābhe paṭivirujjhati; uppannaṃ yasaṃ anurujjhati, ayase paṭivirujjhati; uppannaṃ pasaṃsaṃ anurujjhati, nindāya paṭivirujjhati; uppannaṃ sukhaṃ anurujjhati, dukkhe paṭivirujjhati.

– Увлеченный этими одобрением и неодобрением, он не освобождается от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не освобождается, говорю я, от страдания.

So evaṃ anurodhavirodhasamāpanno na parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi. ‘Na parimuccati dukkhasmā’ti vadāmi’’.

– Вот, монахи, сведущему ученику благородных приходит обретение. Он рассматривает его так: ‘мне пришло это обретение, оно непостоянно, сопряжено со страданием, подвержено изменению’, он распознает его таким, какое оно есть на самом деле. Ему приходит утрата… слава… бесславие… порицание… похвала… наслаждение… боль. Он рассматривает её так: ‘мне пришла эта боль, она непостоянна, сопряжена со страданием, подвержена изменению’, он распознает её такой, какая она есть на самом деле.

‘‘Sutavato ca kho, bhikkhave, ariyasāvakassa uppajjati lābho. So iti paṭisañcikkhati – ‘uppanno kho me ayaṃ lābho; so ca kho anicco dukkho vipariṇāmadhammo’ti yathābhūtaṃ pajānāti. Uppajjati alābho…pe… uppajjati yaso… uppajjati ayaso… uppajjati nindā… uppajjati pasaṃsā… uppajjati sukhaṃ… uppajjati dukkhaṃ. So iti paṭisañcikkhati – ‘uppannaṃ kho me idaṃ dukkhaṃ; tañca kho aniccaṃ dukkhaṃ vipariṇāmadhamma’nti yathābhūtaṃ pajānāti’’.

– Его сердце не пребывает, охваченное обретением; не пребывает, охваченное утратой; не пребывает, охваченное славой; не пребывает, охваченное бесславием; не пребывает, охваченное порицанием; не пребывает, охваченное похвалой; не пребывает, охваченное наслаждением; не пребывает, охваченное болью.

‘‘Tassa lābhopi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, alābhopi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, yasopi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, ayasopi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, nindāpi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, pasaṃsāpi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, sukhampi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati, dukkhampi cittaṃ na pariyādāya tiṭṭhati.

– Он не одобряет пришедшее обретение и не возражает против утраты; не одобряет пришедшую славу и не возражает против бесславия; не одобряет пришедшую похвалу и не возражает против порицания; не одобряет пришедшее наслаждение и не возражает против боли.

So uppannaṃ lābhaṃ nānurujjhati, alābhe nappaṭivirujjhati; uppannaṃ yasaṃ nānurujjhati, ayase nappaṭivirujjhati; uppannaṃ pasaṃsaṃ nānurujjhati, nindāya nappaṭivirujjhati; uppannaṃ sukhaṃ nānurujjhati, dukkhe nappaṭivirujjhati.

– Оставив эти одобрение и неодобрение, он освобождается от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он освобождается, говорю я, от страдания.

So evaṃ anurodhavirodhavippahīno parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi. ‘Parimuccati dukkhasmā’ti vadāmi.

– Такова, монахи, разница, таково расхождение, таково отличие сведущего ученика благородных от несведущего простолюдина.

Ayaṃ kho, bhikkhave, viseso ayaṃ adhippayāso idaṃ nānākaraṇaṃ sutavato ariyasāvakassa assutavatā puthujjanenā’’ti.

– Успехи, потери, презренье и слава,

Похвала, осуждение, боль и услада, –

Эти превратности человеческой жизни

Недолговечны, прейдут, лишены постоянства,

‘‘Lābho alābho ca yasāyaso ca,

Nindā pasaṃsā ca sukhaṃ dukhañca;

Ete aniccā manujesu dhammā,

Asassatā vipariṇāmadhammā.

Знающий это мудрец наблюдает,

Внимательный, всё, что прейдет непременно.

Проявления желанного не беспокоят сердце,

И к нежеланному у него нет раздражения.

‘‘Ete ca ñatvā satimā sumedho,

Avekkhati vipariṇāmadhamme;

Iṭṭhassa dhammā na mathenti cittaṃ,

Aniṭṭhato no paṭighātameti.

Одобрение и неодобрение у него исчезли,

Исчерпались, развеяны, нет их больше.

Постигший беспорочное и беспечальное состояние,

В совершенстве распознает явления

Преодолевший дальнейшее бывание².

‘‘Tassānurodhā atha vā virodhā,

Vidhūpitā atthaṅgatā na santi;

Padañca ñatvā virajaṃ asokaṃ,

Sammappajānāti bhavassa pāragū’’ti